масштабе переходить с оружием в руках на сторону партизан. Перешли 14 человек полиции из Озерского гарнизона с 14 винтовками, 5 с пулеметами; 60 человек полиции Дукорского гарнизона с 60 винтовками, 4 с пулеметами, 1 с минометом…»[702]

По информации известного советского диверсанта И.Г. Старинова, в общей сложности в Белоруссии перешло к партизанам свыше 26 тыс. полицейских[703].

Особенно участились переходы солдат и офицеров добровольческих формирований, причем целыми группами и подразделениями, на сторону партизан в 1943 г. Победы, одержанные Красной армией в Сталинграде и на Курской дуге, оказали едва ли не решающее влияние на весь личный состав этих батальонов, полков и бригад. Так, с января до середины июля 1943 г. в партизанскую бригаду П.И. Соколова (Смоленская область) перешло около 1700 военнослужащих восточных батальонов и полицейских[704]. В период августа — октября 1943 г. из бригады Б.В. Каминского на сторону народных мстителей перешли свыше 1500 солдат РОНА. А в целом за время существования этого соединения его ряды покинули от 3 до 4 тыс. коллаборационистов[705]. Не избежал разложения и 825-й волжско-татарский батальон, откуда в конце февраля 1943 г. ушло 557 легионеров[706].

Наступление советских войск ускорило процесс разложения добровольческих батальонов и полицейских гарнизонов. Не стала в этом ряду исключением и бригада Гиль-Родионова, в которой после неудачных боев против партизанского соединения «Железняк» в июне — начале августа 1943 г. созрели предпосылки для «распропагандирования».

Дезертиры

Как уже отмечалось, что до определенного момента немецкие кураторы довольно высоко оценивали морально-боевое состояние формирования Гиль-Родионова. Поначалу большинство военнослужащих «Дружины» были действительно убежденными и стойкими противниками советского режима, хорошо воспринимали массированную идеологическую пропаганду в национал-социалистическом духе, периодически проходили мобилизационные мероприятия среди местного населения, а отдел пропаганды «Дружины» порой небезуспешно проводил среди гражданских лиц и партизан свою работу. Но с известного времени случаи перехода партизан на сторону «дружинников» стали существенно перекрываться обратными тенденциями.

Вообще вопрос о «распропагандировании» «Дружины» возник перед советскими патриотами еще в сентябре 1942 г., когда батальон Гиль-Родионова прибыл в Быховский район Могилевской области. Надо сказать, что к первому переходу «дружинников» партизаны не имели ни малейшего отношения. Коллаборационисты дезертировали сами. Как это произошло, рассказал на допросе А.Я. Шашков:

«По приезде в Быхов, на следующий день весь отряд был поставлен на охрану ж.д. полотна на участке Быхов — Жлобино, откуда я в этот же день вместе с Рабиновичем и Ловко бежал в лес к партизанам, захватив с собой 15 шт. гранат, автомат, 2 винтовки и большое количество патрон. Сразу после допроса в партизанском отряде я от начальника отряда полковника Ничивурович [Ничипоровича. — Примеч. авт.] получил задание вместе со взводом партизан доставить письмо полковника на ж.д. полотно, в котором он офицерской роте отряда “СС” предлагал совершить диверсию на ж.д. дороге и перейти к партизанам.

В письме им указывалось, что я — Шашков, Ловко и Рабинович уже находимся в партизанском отряде.

Приказ полковника мною был выполнен. Я в ночное время под обстрелом доставил письмо на ж.д. полотно.

Второй приказ полковника — снять посты отряда СС выполнить не удалось, так как надо было вступить в бой, но полковник этого делать не разрешил, опасаясь большой потери партизан.

На следующий день в партизанский отряд из офицерской роты прибыли шесть человек: старший лейтенант Бескурников, пилот Богомолов, Винокуров и др., фамилии которых не помню.

Они заявили, что в отряде “СС” после нашего побега началось разложение»[707].

Несмотря на то, что в соединение В.И. Ничипоровича перешли 9 человек, внутри самой «Дружины» это ситуацию не изменило, поскольку батальон Гиль-Родионова очень активно использовался СД в операциях против кличевских партизан. Тем не менее первый шаг в деле разложения русского формирования СС был сделан. Подпольные организации Могилевской области получили прямые указания ЦК КП(б)Б и БШПД об установлении связи с «дружинниками» и активной контрпропаганде с целью помочь им перейти на сторону партизан.

Первыми, кто по-настоящему взялся за разложение «Дружины», были члены партийной организации 113-го партизанского отряда (командир — К.М. Белоусов, комиссар — З.П. Гапонов, отряд подчинялся Кличевскому оперативному центру, а затем вошел в состав 6-й Могилевской партизанской бригады). Агитаторы отряда забрасывали в расположение русских эсэсовцев в деревне Количенка советские газеты и листовки, призывая личный состав влиться в ряды «народных мстителей»[708].

Работа по разложению «дружинников» не сразу дала свои результаты. Прошло более двух месяцев, прежде чем случился второй переход. Объектом разложения стала офицерская рота батальона Гиль-Родионова, представителями которой, собственного говоря, и были первые дезертиры. На этот раз партизаны решили переманить все подразделение. В роту тайными путями доставлялась советская пропагандистская литература, за спиной подозрительных кураторов из Службы безопасности велись запрещенные разговоры, в конченом итоге толкнувшие коллаборационистов к мятежу.

Переход офицерской роты состоялся в ночь с 24 на 25 ноября 1942 г. Все детали операции были согласованы с «народными мстителями». Партизаны совершили нападение на железнодорожный мост на реке Друть, который охраняла офицерская рота в составе 60 человек и 23 немцев. Когда завязался бой, русская рота СС не стала помогать немцам, а нанесла им удар в спину, полностью уничтожив охранное подразделение. Захватив 3 станковых и 6 ручных пулеметов, 8 автоматов, радиостанцию, большое количество боеприпасов и походную кухню, восставшие на машине уехали в партизанский отряд[709].

В чем же причина перехода офицерской роты? Подразделение неудачно воевало против «народных мстителей». Как мы уже отмечали, был эпизод, когда роту окружили партизаны на деревенском кладбище, и она смогла вырваться из кольца только ценой больших потерь. Личный состав после этого оказался неустойчивым, восприимчивым к советской пропаганде. Этого вполне хватило, чтобы «Дружина» лишилась одного из своих подразделений. Вот что пишет по поводу перехода офицерской роты Л. Самутин:

«После того злополучного боя на кладбище, когда рота еле-еле унесла ноги из партизанского окружения — а могла и не унести, если бы те действовали решительнее, — ее отвели на отдых и на пополнение на охрану моста через Друть на дороге Могилев — Бобруйск. Там ее и доканали партизаны, но не уничтожением, а уводом. Это место, где стояла рота, было отрезано от штаба… Партизаны сумели наладить личные контакты, распропагандировали всех, подговорили перебить немцев, охранявших мост, и перейти всем составом к ним. В ночь на 25 ноября это и случилось. И мост взорвали! Это была очень крупная неприятность для Гиля»[710].

Разумеется, о переходе целого подразделения русских эсэсовцев сразу сообщили в вышестоящие инстанции СС. Фон дем Бах отмечал в своем журнале: «25