бывший командир бригады «Железняк» И.Ф. Титков: «В то время бригада Гиль-Родионова представляла собой еще крепкое формирование. За все время карательной операции “Коттбус” никто из ее солдат не перешел на нашу сторону. Безусловно, в ее рядах было немало солдат и офицеров, которые задыхались в фашистских мундирах, стремились перебежать к нам, но они пока еще не решались на такой шаг. К тому же среди них было значительное число белоэмигрантов, кулацких элементов и других врагов Советской власти, которые дрались против нас с упорством обреченных»[752].

Тем не менее переходы на сторону партизан все-таки были. По данным БШПД, из 1-го русского полка СС перебежали 27 человек[753]. 11 из них, как отмечал в мемуарах бывший партизан-разведчик спецотряда НКГБ БССР «Боевой» Г.В. Капустенок, перешли в «группу Дмитрия Рыбакова»[754]. В воспоминаниях бывшего начальника БШПД П.З. Калинина также говорилось: «За время экспедиции немало “дружинников” перешло на сторону партизан. Они показали, что моральный дух у личного состава “бригады” очень низкий, что большинство солдат не одобряют действий своего командира, что идея создания “новой”, национал-социалистской, то есть фашистской, России не находит среди них поддержки»[755].

В мемуарах другого руководителя партизан, Р.Н. Мачульского, встречается информация о том, что партизаны, загнанные немцами в район Домжерицких болот, вышли оттуда, организовав прорыв на участке, блокирование которого было поручено «Дружине». Более того, «как во время блокады, так и после нее большинство солдат и офицеров бригады лояльно относились к местному населению, и нередки были случаи, когда родионовцы при встрече с партизанами не обстреливали их»[756].

Разумеется, что в некоторых подразделениях «Дружины» действительно были солдаты, которые не занимались террором в отношении местных граждан, сознательно давали «народным мстителям» выйти из «котла», а в отдельных случаях, не желая пролития крови, отказывались вступать в перестрелки с партизанами. Однако есть и другие факты — безжалостный разгром госпиталя бригады «Железняк», участие в блокаде Домжерицких болот, когда партизан и население беспощадно уничтожали, «усмирительные акции», включая сожжение деревень.

Конечно, после перехода на сторону партизан Гиль-Родионов представлял все иначе: «Бои в районе озера Палик показали, что партизаны непобедимы. Я и мои единомышленники стали думать о том, что нужно переходить на сторону партизан»[757].

Впрочем, после операции «Коттбус» Готтберг и Ройсснер были довольны действиями «Дружины»[758]. Гилю дали разрешение развернуть полк русских эсэсовцев в бригаду. Заявление Шипатовского, что в середине июня 1943 г. часть сняли с операции, действительности не соответствует[759]. «Дружина» осуществляла выход из операции вместе с другими частями СС, привлеченными к борьбе с партизанами, на основании приказа фон Готтберга от 18 июня 1943 г.[760]

Более того, в то время как основная часть «Дружины» вела бои с партизанами, 8 июня 1943 г. прибыли 125 русских офицеров, отобранных сотрудниками СД. Это подразделение ожидало приказа фон дем Баха[761].

Перед «Дружиной» поставили задачу уничтожить отряды «народных мстителей» в Бегомльском и Докшицком районах, в первую очередь бригаду «Железняк», чтобы обеспечить уборку урожая, в чем особенно были заинтересованы немецкие экономические инстанции[762]. Командир «Дружины» нисколько не возражал, напротив, он даже поднял вопрос о том, возможно ли будет развернуть его бригаду в дивизию. Немцы дали согласие и сказали, что с августа начнутся поставки вооружения и обмундирования[763].

Помимо этого, Гиль-Родионову поручили усилить активную пропаганду против партизан с целью склонить местных «лесных солдат» к переходу в его формирование. В этом смысле свидетельство Л. Самутина о том, что отдел пропаганды фактически бездействовал («Свою работу мы, как-то само собой, свернули… Нам нечего было говорить людям, не с чем было идти к ним… Над нами никто не стоял, никто и не требовал от нас никакой работы»[764]) нужно признать искажением действительных фактов.

Перебежчик Г. Трофименко 6 июля 1943 г. показывал: «Все воспитание солдат проходит в духе национал-социализма. Майор Точилов расстрелян немцами за то, что проводил политико-воспитательную работу в духе, неугодном немцам… В полку имеется клуб… Ставятся контрреволюционные постановки, изучаются старые песни, пляски… Широко популяризируются произведения, написанные в контрреволюционном духе писателями Альбрехтом и Агабековым… Солдатам обещают после войны дать земельные наделы 30–50 га в любом месте России. Этой приманкой Гиль вербует к себе в полк молодежь Западной Белоруссии и бывшие бездельники очень охотно идут на эту удочку. Гиль, пользуясь этим, сейчас проводит новые формирования в Докшицах, Лужках, Глубоком»[765]. Ф.Г. Гаврилов на допросе свидетельствовал: «Политработу проводит политаппарат роты пропаганды. В эту роту входят бывшие политруки — военнопленные. Главной темой занятий по политической обработке людей является борьба с иудо-большевизмом. Во время занятий преподносится такой материал: голодовка в СССР, расстрелы, виселицы, ссылка в Соловках»[766].

Таким образом, все действия Гиля были направлены на закрепление собственной власти в соединении, реализацию личных амбиций и укрепление контактов с СС и СД.

Идеологическое противостояние

Изначально партизаны пытались воздействовать на «Дружину» посредством пропаганды на рядовой и унтер-офицерский состав. Эта работа началась сразу, как только соединение Гиля появилось на территории Докшицкого и Бегомльского районов. Задача по разложению «Дружины» была поручена Бегомльскому подпольному райкому КП(б) Б, действовавшему при бригаде «Железняк».

К слову сказать, бригада «Железняк» была одним из самых боеспособных формирований Борисовско-Бегомльской зоны. Партизаны этого соединения уже успели завоевать себе авторитет и уважение в глазах просоветски настроенной части местного населения и товарищей по борьбе. В частности, «железняковцы» захватили в плен начальника связи одного из полицейских полков Иоахима Рехберга. У него была изъята кодовая таблица высшего фюрера СС и полиции в Центральной России — весьма ценный документ. Таблица представляла собой список действовавших против партизан команд охранной полиции, полицейских полков, батальонов СС, административных учреждений и организаций с их условными кодовыми названиями. Таблица дала возможность установить структуру частей СС и полиции, боровшихся против партизан, их нумерацию. Были установлены полицейские танковые роты, моторизованные взводы полевой жандармерии, отдельные артиллерийские полицейские дивизионы, голубиные станции в Могилеве и Минске[767].

Итак, партизаны приступили к систематической заброске в пункты дислокации «дружинников» пропагандистских материалов — листовок, обращений и писем («Письма девушек с Урала», «Родина зовет», «Письмо с фронта», «Опомнись, солдат!», «Они обрели Родину», «Вас обманули предатели»), содержавших призывы повернуть оружие против немцев[768].

Активную работу по разложению «дружинников» вели представители местного населения, тесно связанные с подпольем. Специфическую помощь партизанам оказали девушки, в первую очередь — связная бригады «Железняк» Александра Никонова. Благодаря «близким отношениям» с командирами из роты станковых пулеметов (из батальона майора Фефелова) она