— Может быть, мы все же выиграли ту войну? Или хотя бы остались при своих?

— Спросите о том у Лазарева. Его поведение хорошо объяснимо лишь при условии, что там мы проиграли даже без правки истории, без пришедшей сюда «Моржихи». Он не сомневается, что теперь мы проиграем с еще более разгромным счетом. Его личное к нам — а если у него семья погибла там, в будущем, при нашей бомбежке Москвы или Ленинграда? А сам он воевал не хуже, чем здесь какой-нибудь герой кригсмарине, топя в Атлантике наши корабли. Представили теперь, что за персону наш мир получил в гости? И этот человек, в совершенстве знакомый с военно-морским искусством уже следующей Великой войны (другого бы не прислали), по заверениям нашего атташе, имеет все шансы в будущем стать командующим всем флотом СССР. Я, конечно, боюсь ошибиться, как истинный патриот Америки, но если я прав, то… Честер, вы по-прежнему уверены в незыблемом превосходстве морской мощи США, и что оно останется таковым лет через десять?

— Хотите сказать, что вся Тихоокеанская кампания была для Лазарева всего лишь «командирской практикой» перед показательной поркой нас — лет через пятнадцать-двадцать? Или раньше?

— Пожалуй, что нет. Все-таки для новой мировой войны желательно, чтобы выросло поколение, не знавшее тягот войны этой. И в мире пока еще достаточно бесхозных территорий, французского, голландского, а очень скоро, я думаю, и английского наследства — есть куда расширять сферы влияния и рынки сбыта. А вот через двадцать лет… Если Лазареву сейчас около сорока, или даже меньше, то там он будет в самом возрасте и с опытом, для командующего флотом.

— Позволю все же возразить, Джек. А если нет никакой «машины времени»? А какой-то неизвестный природный феномен, в который попала подлодка, выйдя в обычный поход? Отсутствие зафиксированных прецедентов не доказывает ничего! Во-первых, мы ничего не знаем о частоте этого явления — возможно, века или даже тысячелетия. Во-вторых, место явления — что если по каким-то причинам оно возможно лишь в глубинах моря, и кто тогда мог отметить межвременную миграцию косяков сельди? С другой стороны, этот факт как раз косвенно подтверждается пойманной в 1938 году ископаемой рыбой целакантом, и единичными случаями встречи с неопознанными морскими чудовищами (динозаврами?), о которых имеются записи в вахтенных журналах кораблей. В-третьих, если ситуации, описанные пером Марка Твена, все-таки происходили даже в человеческом обществе, нет никаких гарантий, что факт получал огласку и был записан в заслуживающих доверия документах. Не говоря уже о том, что случайные путешественники во времени легко могли быть приняты за сумасшедших или колдунов, и даже, в недавних европейских реалиях, закончить жизнь на костре.

— Честер, вы возражаете, значит, уже мне поверили? Что ж, отвечу по порядку. Вы согласны, что в таком случае феномен «окна во времени» не может быть слишком большим пространственно, и сколько-то длительно существовать в активном состоянии? Тогда какая вероятность, что подлодка окажется случайно строго в нужном месте в нужное время? Да, шансы ненулевые, но на порядки меньше, чем если это искусственный пробой. О случаях с «морскими змеями» знаю — вот только, к сожалению, достоверно о том можно будет сказать, лишь когда к нам попадет экземпляр. А поиск в архивах всяких непонятных случаев, связанных с появлением странных людей, уже ведется — пока ничего по нашей ситуации не обнаружено. И замечу, что если Советы волею случая нашли и используют природный межвременной канал, то это ничем для нас не отличается от варианта «машины времени». Ирония судьбы, что Сталин не лгал. Нашему Фрэнки надо было лишь по-иному поставить вопрос. У русских действительно нет здесь машины времени — она, скорее всего, на том конце канала. Просто потому, что существует общий научно-технический уровень — и мне слабо верится, что умники нашего века в состоянии раскрыть тайну времени. А вот умники века двадцать первого или двадцать второго — отчего бы нет?

— Дьявол. Джек, а ведь я даже могу сказать, как начнется Третья мировая война. Вам не приходилось общаться с Макартуром? Это ведь его идея «чистой и стремительной» войны — по крайней мере, он ее страстный адепт. Когда на страну, вызвавшую наше неудовольствие, посылается тысяча «сверхкрепостей», возможно даже без такой мелочи, как формальное объявление войны, — и вражеские города в первые же часы превращаются в сплошные Дрездены и Хиросимы. После чего, по идее, противник должен зам запросить капитуляции, и желательно в тот же день. Если Макартур, или такой, как он, там, в будущем, так поступил с русскими, — а они ведь не сдадутся, в эту войну показав, что умеют драться насмерть, вырывая победу из, казалось бы, безнадежного положения! И если с Японией, уступающей нам многократно, мы воевали почти четыре года, победив с помощью того же СССР, то что будет, если объявить войну, по сути, всей Евразии?

— Причем ситуация, возможно, еще хуже, — заметил «адъютант», — мы ничего не знаем ни о виде межвременной связи, ни о природе времени. Что если Док Смит угадал — и там, в будущем, отслеживают текущие изменения истории и непрерывно вносят коррективы? Это значит, что любые наши действия, даже записанные решения и планы, прочтенные там, через сколько-то лет, подвергаются анализу, на основании замеченных изменений окружающего мира — и рекомендации, как поступать, передаются уже сюда. И этот наш разговор уже виден потомкам — если вы, Честер, будете иметь неосторожность описать его в мемуарах. Мне страшно, если это действительно так.

— Позволю возразить! — ответил Нимиц. — А как же 22 июня? Это ведь было для Сталина как Перл-Харбор для нас — отчего же потомки не предупредили?

— Объяснений как минимум два. Во-первых, возможно, что межвременной канал заработал лишь в сорок втором, с появлением «Моржихи» или незадолго перед ней. Хотя Фрэнки думает, что эти связи завязались давно — но широкомасштабной помощи точно не было, мы бы заметили. Однако передача информации была возможна — о противниках мистера Сталина внутри страны, о существующих раскладах в мире были бы ценным вкладом в формирующееся сотрудничество между Сталиным и СССР из будущего, но тут нельзя ничего точно сказать. Во-вторых, что изменения временного потока имеют дискретность. Решение Гитлера напасть ведь тоже было спонтанным, авантюрой. На которую могли просто не успеть отреагировать, тогда. Зато, если я прав, то в русском морском штабе сейчас самым внимательным образом изучают уставы из будущего и опыт тех, еще не состоявшихся здесь сражений — конечно, для всех не посвященных это будет подано как «обобщение опыта этой войны». Будут избавляться от ненадежных — как летом прошлого года, когда Лазарев появился в Москве, в советском военно-морском командовании началась чистка: дело «группы Абанькина», которых обвинили во вредительстве и шпионаже! Абанькин, Алферов — те, кто были замечены в дружеских связях с нами и англичанами. И наконец, если я прав, то карьера Лазарева очень круто пойдет наверх.

— Дьявол! — сказал Нимиц. — Хорошенькую картину будущего вы нарисовали: американцы там разбиты или низведены до положения какого-нибудь Китая, и при том являются военными преступниками, подлецами и презираемыми неудачниками, что хуже всего! Отчего у нас не нашлось своего «инэдзиро»? Если бы те японские неумехи, в мае, были порасторопнее. Надо было устроить «несчастный случай» прямо там, на подписании — ведь не объявили бы Советы нам войну? Если, конечно, вы правы… Сегодня не день шуток — вы отвечаете за все сказанное здесь?