— Сегодня его нет, но на днях обязательно появится. Ему что-то передать?

— Я бы хотел узнать насчет.., ах, черт, как это называется у вас? — Кравченко бросал свой первый пробный камень на совершеннейшее «авось» — куда упадет.

— Насчет очередного ПОКАЗА? Ах, это! — «Водолазка» оживилась— Заходите в среду, ровно в два. И обязательно с НЕЙ. — Он улыбнулся. — Как раз успеете к началу.

— Спасибо.

«Я попал пальцем в горшок с медом. Вот только какого сорта этот мед... — думал Кравченко, покидая магазин. — Будет показ, словечко найдено. Только вот показ чего и для кого?»

Впереди кто-то коротко просигналил. Он увидел припарковавшийся возле «БМВ» красный «Форд», сигналил его водитель.

— Извините, на секунду можно вас? — Он открыл дверцу и высунулся из машины — мышиного типа блондинчик, весь какой-то серый, словно подернутый пеплом, в серой замшевой куртке и зеленом шелковом кашне. Красный «Форд» был для него слишком ярким. — Извините, вы не сын Василия Васильевича Чугунова? — спросил он, мягко улыбаясь.

Василий Чугунов — так звали кравченковского босса, которого сам он никогда не называл иначе как Чучело.

— Это ведь его машина, да? — осведомился блондин.

— Я начальник его личной охраны, — ответил Кравченко с достоинством.

— Ах вот оно что.., я, видите ли, знаком с ним. Мимолетно. Машину эту помню, в одном салоне покупали. Моя фамилия Арсеньев.

— Рад. — Кравченко хотел было сесть за руль. — Я вам место парковки сейчас освобожу.

— Да не беспокойтесь, я просто мимо проезжал. А вы, я видел, из этого магазина выходили...

— Я ошибся дверью.

— Я так и думал — вряд ли такого человека, как вы, могло заинтересовать тамошнее барахло. — Блондин Арсеньев тихонько захихикал.

Кравченко изумленно воззрился на собеседника. Чем-то он ему сразу не понравился — слишком мягкая улыбка, слишком настойчивый взгляд — липкий какой-то.

— Вы спортом, наверное, занимаетесь...

— Что? — Кравченко нахмурился.

— У вас дивные плечи...

Он все уже понял.

— Отвали.

— Грубость тебе к лицу.

Кравченко сел за руль, с силой захлопнул дверь. Арсеньев быстро наклонился, а затем высунулся из машины, чуть не выпав из салона на тротуар. В руке его была.., белая лилия.

— Грубый, грубый, — зашептал он. — Я же ничего у тебя не прошу. Я же сам тебе в этом признаюсь! — Лилия и что-то маленькое и белое перелетели через опущенное стекло «БМВ» и спланировали на руль.

Кравченко прорычал нецензурное ругательство и рванул машину с места.

— Я ничего не прошу! — крикнул ему вслед блондин. Лилию Кравченко выбросил сразу же. Ее раздавила ехавшая за «БМВ» «Волга». «Маленьким и белым» оказалась визитная карточка, где славянской вязью значилось: «Иван Арсеньев, Ботанический Сад Души». Телефон. Факс. «Баб снимают на Кузнецком, сам делал, грешен, но чтоб вот так среди бела дня внаглую снимали мужика. Меня! Ах ты, хорек лупоглазый!» Кравченко скрипел зубами. Нет, этого так оставить нельзя. Он внимательно посмотрел на визитку. «Выпадет свободный вечерок — установим адресок по телефону, наплачется, хорек, кровавыми слезами, будет помнить день, когда попытался снять Кравченко!» — подумал Вадим.

* * *

Командировка в Троицк являлась обычной рабочей поездкой за материалом. Катя не ждала от нее ничего экстраординарного. Начальник местного ОВД встретил гостей из пресс-центра радушно и тут же начал хвастаться своим хозяйством. Вызванный к нему в кабинет начальник штаба, энергичный и фатоватый мужчина, тут же взял инициативу в свои руки.

Прессу провели по всем службам, показали недавно отстроенное новое здание ИВС и служебной столовой, автопарк и автоматизированную систему «ПОИСК» в розыске.

Катя после всех этих красот отправилась в дежурную часть — ей надо было подготовить статью о работе следственно-оперативной группы в дежурные сутки. Горелов вместе с фотографом из «Щита» уехал в территориальный пункт милиция в деревеньку Стасове. Они делали фоторепортаж о сельских участковых.

Катя поговорила с дежурным. Усатый степенный майор рассказывал обо всем обстоятельно и неторопливо. Его помощник, юный лейтенантик в отутюженном заботливой мамой кителе, напротив, отвечая на вопросы Кати, волновался и поминутно вспыхивал точно маков цвет.

Время текло плодотворно. В дежурке бубнила рация — перекликались посты ППС: «Саш, я на маршруте», «Где Седьмой»?" «Седьмой, ответьте...», «Я Седьмой, отвечаю, Слав, это ты, что ль? А кто второй напарник, что-то голос не узнаю». Сутки шли тихие, несуетные. Заявили ДТП на 101-м километре — без жертв, к счастью. Затем позвонила заведующая продуктовым магазином — из подсобки пропали продукты и несколько бутылок водки.

— А вот, помню, был случай, — вещал майор, поглаживая усы. — Дежурили мы на пару с Алексеем Михалычем, это наш прежний начальник паспортного стола, на заслуженном сейчас, и заявляют нам разбойное нападение на палатку в Горобцах — есть тут поселочек рабочего типа, да... Катенька. Ну, высылаю я, как и положено, группу на место, а сам с Михалычем...

Резко и настойчиво зазвонил телефон. Лейтенант снял трубку.

— Троицкий ОВД, помощник дежурного Павлов слушает... — Он внезапно осекся на полуслове. — Где?! Сейчас передаю трубку дежурному.

Катя сразу поняла — что-то случилось. И случилось серьезное и страшное — лицо майора побагровело.

— Ну, дождались! — Он быстро нажал кнопку на пульте. — Опергруппа, на выезд. Двойное убийство в Никольском. Убит ребенок!

* * *

Катя тряслась в канареечном «уазике». Все как прежде, в Каменске: дежурные сутки, дежурная машина. Все возвращается на круги своя... Все. «Убит ребенок!» — два коротких слова, а за ними... Эх, взрослые, взрослые, что же вы творите? Что?! Бросаете детей собакам, топите в ваннах, морите голодом, истязаете, насилуете. Что с вами?! Будет ли конец вашему безумию?! Как его остановить? Чем? Ей вспомнился Сергеев из Каменска. «Доводись, — говаривал он, — детоубийцу лично бы в расход пустил. И рука б не дрогнула».

Она вылезла из «уазика», внимательно огляделась. Итак, не будем торопиться. Сейчас очередь за всеми этими профи — следователем, сыщиками, экспертами, прокуратурой. А мы пока хорошенько осмотрим место трагедии. Вот окраина села Никольское. Косогор, под ним протекает речка. На косогоре высокая голубая колокольня — церковь, украшенная свежепозолоченным крестом. Судя по архитектуре — модерн, начало XX века. Церковь восстанавливают, ремонтируют — во дворе кирпич, корыта с известкой, бочки краски. Однако произошло все, видимо, не в церкви, а там, внизу. На берегу реки — сотрудники милиции, «Скорая», туда со всех ног бегут Горелов и фотокорреспондент «Щита». Так, а мы пока пойдем другим путем. Катя направилась к церковным дверям.