Она вытянула ногу и сказала:

– Смотри, пополз.

Она взяла его за руку и приложила кончики его пальцев к чулку. Он не знал, что могло поползти, а в темноте ничего не видел.

– Возможно, – ответил он.

– Ты милый, – сказала девица.

– Так говорит моя мама.

– А как насчет девочек?

Он пожал плечами и склонил голову набок.

– Слышал, тоже говорят.

– Ну, это правда.

– Мне все равно. Я же себя не вижу.

– Подвинься-ка вперед, чтобы я тебя на свету рассмотрела.

Он наклонился вперед.

Она снова положила его руку себе на ногу и поцеловала его прямо в губы. Он ответил, слегка приоткрыв рот. Он провел рукой вверх по ее ноге, и она расслабилась.

– Где твоя подруга? – спросил он.

– Где-то там.

А потом она устроилась поудобнее и снова поцеловала его, расстегнув жакет и блузку. Он подумал, что никогда в жизни не касался ничего, что было бы теплее ее груди. Она откинулась на спину.

В итоге он только прикоснулся к ней и посмотрел на нее. Когда он кончил, его орган оказался прижат к ее шелковистой юбке, и она вдруг села и фыркнула. Потом оттолкнула его и закурила сигарету, но не стала застегивать блузку или опускать юбку. Предложив ему затянуться, она спросила:

– Сколько тебе на самом деле? Шестнадцать?

– Возможно, – ответил Фрэнк.

Это вызвало у нее улыбку.

На следующий день по пути домой Фрэнк думал, что это очень забавно – слушать, как мама и папа обсуждают Джоуи, который ехал с Фредериками и овечкой.

– Эта девочка, Эмили, – сказал папа, – мне очень понравилась.

– Немного развязная, по-моему.

– И животное у нее хорошее.

– Она вроде бы уже много лет участвует в 4-Н. Ее мать сказала, они ездят на ярмарку каждый год, а ее брат всегда привозил телят. Герефордских.

– Верно, – сказал папа.

Фрэнку, конечно, здорово влетело за то, что он пришел поздно, наврал и сбежал от них. Мама не знала, что с ним делать. Он сидел на заднем сиденье, и Лиллиан крепко заснула, прижавшись к нему. Генри сидел впереди, у мамы на коленях, а Лоис поехала в грузовике.

– По-моему, – сказала мама, – Джоуи купил ей бутылок пять корневого пива. Не знаю, как это они не рыгали постоянно. А еще они, кажется, катались на колесе обозрения. Как ее фамилия?

– Стэнтон. У папаши двести акров возле Лоун-Три, к югу от Айова-Сити. Говорит, в этом году соберет меньше тридцати бушелей с акра. Но у них, наверное, дождь шел чаще, чем у нас.

– Ну, если она его поцеловала… – сказала мама.

Папа понизил голос.

– А может, наоборот. Может, это он ее поцеловал.

Фрэнк повернул голову и уставился в окно.

1935

За обедом Генри съел рубленого цыпленка и все яблочное пюре, и мама его похвалила. Потом папа встал со стула и застонал, но мама промолчала и не отошла от раковины. Когда папа ушел, Генри слез со стульчика, подошел к раковине и поднял руки. Мама налила воды и вытерла ему тряпкой лицо и руки.

В комнате было очень светло. Из окна Генри видел снег, кучу снега, его выпало столько, что Фрэнки, Джоуи и Лиллиан два дня не ходили в школу. Они слепили сидящего на стуле снеговика. Из своей кроватки Генри видел спинку стула. Создание снеговика заняло целое утро. Генри нравилось. Когда снеговик был готов, Фрэнки усадил Генри ему на колени, и все смеялись, когда Генри скатился вниз на землю.

Про себя самого Генри думал, что, когда в доме никого нет, он становится совершенно другим. Он подошел к ящику с игрушками и вытащил три книжки. Открыв ту, которую знал наизусть, он долго разглядывал картинки и рассказывал себе историю. Муж с женой были одиноки. Пришла кошка. Потом пришли еще кошки. И еще кошки. Никто никогда раньше не видел так много кошек в одном месте. Папа не любил кошек. Мама считала кошек полезными, но прогоняла, если они заходили в дом. Лиллиан мечтала о кошке. Джоуи мечтал о собаке. Генри перечитал историю, потом открыл другую книжку, но эту историю он не знал. Он встал и пошел на кухню. Огляделся по сторонам. Есть он не хотел. Он забрался на стульчик и снова слез. Прошелся по кухне и выглянул в окно. Сначала там ничего не было, а потом появилось… что-то рыжее. Рыжий – хороший цвет. Он все смотрел и смотрел на что-то рыжее в снегу. Может, оно двигалось или махало ему. Генри не мог понять, но ему стало интересно. Он открыл кухонную дверь и поставил ногу на крыльцо. Это было…

– Ох, боже мой! – воскликнула мама. – Что это ты делаешь? Я думала, ты спишь! – Она схватила Генри за плечо и развернула его. – Ну ни минуты покоя! Там же жуткий холод! А ты вообще босиком!

Потом она обняла его и заплакала. Краем глаза Генри по-прежнему видел что-то рыжее.

Сразу после ярмарки штата – наверное, вплоть до Дня благодарения, – Фрэнк почти не думал о той девчонке,