Одним из самых иконографически влиятельных трактатов становится «Розарий философов». Этот алхимический флорилегий, сборник авторитетных высказываний, появился уже в XIV в. Однако первая известная нам копия датируется только 1529 г. Трактат стал настолько известным, что в некоторых случаях его роскошные копии изготавливали профессиональные художники. К примеру, в 1578 г. чешский ученый Ярош Гримиллер из Тржебско подарил собственноручно изготовленную копию «Розария» Вилему из Рожмберка, влиятельному представителю древнего аристократического рода и знакомому Джона Ди. Экземпляр украшали миниатюры самого высокого качества, что может говорить о значимости этой книги для алхимиков той эпохи.

Трактат, впрочем, не представляет из себя стройного сочинения: это туманные и возвышенные изречения о природе священного искусства, позаимствованные из десятков известных алхимических трудов. Рассуждения о первоматерии, философском камне и его приготовлении перемежаются стихами, взятыми из немецкой алхимической поэмы «Солнце и Луна».

Но «Розарий философов» стал знаменитым не из-за текста. Его символические иллюстрации смогли выразить суть великого делания куда четче, чем многочисленные афоризмы. Набор из примерно двадцати иллюстраций в 1550 г. перекочевал в первопечатные книги: так «Розарий» впервые перенес аллегорические алхимические рисунки из мира миниатюр на принципиально новый носитель, который был дешевле и быстрее распространялся по Европе. Так именно этот трактат (а не средневековые «Книга св. Троицы», «Свиток Рипли» или «Восходящая заря», не уступавшие «Розарию» по насыщенности аллегорий), становится образцом для визуальных экспериментов всех последующих поколений алхимиков и нанимаемых ими художников.

Рукописи «Розария философов» открывает изображение меркуриального фонтана: он выполнен в виде трехликой мужской головы, из трех ртов которой льются белый, красный и зеленый потоки, символизирующие три алхимических первопринципа (2). Это изображение восходит к аллегориям философии, времени или Троицы, которые часто изображали в виде трехликого человека (см. здесь). В других рукописях источник вместо головы украшают две коронованные змеи, окруженные четырьмя разноцветными звездами — символами четырех стихий.

Рис. 2

Далее миниатюры аллегорически показывают последовательность приготовления алхимического эликсира, представленную как история любви короля и королевы, т. е. меркурия и сульфура. Вначале они жаждут любви, но лишь робко берут друг друга за руки. Затем влюбленные обнажаются и вместе идут в купальню. Эти образы призваны передать идею очищения исходных материалов внутри алембика: в некоторых случаях любовники даже изображаются заключенными в колбу (3). Затем король и королева соединяются в акте любви, не выходя из воды: и вот уже ванна напоминает своими очертаниями могилу (4), а затем и вовсе превращается в гроб. Мертвые любовники в буквальном смысле слиты воедино: их трупы преобразовались в одно андрогинное тело о двух головах (5). Пытаясь нарисовать таких «сиамских близнецов», многие художники явно вдохновлялись изображениями действительно существовавших «монстров». Людей с необычными генетическими заболеваниями в Новое временя часто считали знамением (так переводится и латинское слово monstrum), каждая часть тела коего поддается интерпретации.

Рис. 3

Рис. 4

Рис. 5

В ходе различных операций по оживлению андрогина, его душа уносится на небо, а затем, после дождя — т. е. стадии альбедо, сопровождающейся конденсацией паров, — возвращается обратно, возрождая существо в новом, идеальном качестве. Торжествующий андрогин получает крылья и стоит на полумесяце, знаке Луны, держа в руках змей (см. здесь), а рядом с ним растет дерево с Лунами вместо плодов. Это изображение символизирует завершение изготовления белого эликсира, позволяющего превратить металлы в серебро. Второй этап изображается теми же сценами, что и первый, с той разницей, что теперь король и королева с самого начала крылаты. Философский камень, получившийся в финале, превращает металлы в золото и обозначается андрогином-триумфатором, стоящим у древа Солнц.

Основную серию миниатюр «Розария философов» венчает изображение зеленого льва, поедающего Солнце. Один из самых знаменитых символов алхимии, этот образ мог символизировать универсальный растворитель алькагест (смесь азотной и соляной кислот), оксиды свинца или другие субстанции. Лев кусает Cолнце, из которого течет золотая кровь (6). В тексте трактата зеленый лев назван «нашей ртутью», то есть первоматерией, из которой состоят все металлы. Как лев в средневековых бестиариях — главный среди зверей, так и первоматерия — главная субстанция в мире металлов. По сюжету книги золото пытается оспорить первенство ртути, которая отвечает: «Но ведь я тебя зачала, и ты родилось из меня». Зеленый лев нарисован пожирающим Солнце, символ золота, ибо сам зверь обозначает кислоту, очищающую благородный металл. Завершают трактат образ Троицы, коронующей Деву Марию и изображение восстающего из гроба Иисуса Христа.

Рис. 6

«Розарий философов» быстро перевели на многие языки Европы: немецкий, английский, французский, чешский. Его неустанно цитировали, считая книгу своего рода Суммой алхимии; этого мнения был даже сам сэр Исаак Ньютон. Объединив две почти одинаковые серии изображений в одном трактате, художник «Розария» создал необычный прецедент. Начиная с XVI в. алхимики стали повсеместно использовать серии изображений с повторяющимися сюжетами или элементами. Особенно известными стали две серии великолепно выполненных алхимических аллегорий: трактаты «Сияние Солнца» и «Коронация природы». «Розарий» в значительной мере повлиял на становление их визуального канона.