Глава восемнадцатая

Расстаться с жилищем Пола оказалось куда сложнее, чем с твоим. Я привязалась к можжевельникам и соснам Топанги, к ощущению защищенности и покровительства, которое давал мне каньон, к ощущению отрезанности от огней большого города, такому успокаивающему и напоминающему родной Мичиган. Мне нравилось, что время тут, казалось, текло медленнее. И, конечно же, я привязалась к Полу. Я представила, как он возвращается в пустой дом, обнаруживая мое отсутствие. От одной мысли о том, как он сидит с чашкой чая за журнальным столиком и спит в одиночестве под тоннами своих воздушных змеев, защемило в груди. И все же это казалось мне таким далеким, непостижимым, как в кино.

Я успокаивала себя тем, что однажды вернусь сюда, хотя и понимала, что этого в реальности не произойдет. Невозможно проживать одновременно несколько жизней, по крайней мере в этом мире. Закрыв за собой маленькую дверь домика, я погрузила свои чемоданы в машину Пола. Возможно, однажды я пожалею о своем решении. Возможно, этот шип я никогда не смогу извлечь из своего тела. Некоторые ошибки нельзя исправить. С ними можно только продолжать жить, будто бы они – какое-то встроенное в тебя инородное тело.

Кто знает, какая сила пронзила меня и указала мне путь? Я хорошо понимаю это, Элиза, впрочем, как и ты.

Знала ли я, что творю? Очень трудно быть честной в тех вопросах, в которых не разбираешься. Я так долго прислушивалась к подсказкам судьбы, полагаясь на тонкие намеки Вселенной и свое внутреннее состояние. Очень сложно, а порой просто невозможно знать все нити, которыми мы связаны с неведомыми силами, или понять истинные причины наших действий. В конце концов, все мы – открытые экосистемы. Мы словно покрытые усиками корни лотоса, болтающиеся в водах Источника; существа с набором инстинктов, носящие ореол сознания.

А дальше случилось следующее: на заправке в Топанге я купила карту Южной Калифорнии и оставила там все телефоны – твой, Шелби и свой. Усевшись в автомобиль, вдыхая призрачный запах сигаретного дыма, я разложила карту на руле. Взяв в руку метеорит, я на мгновение закрыла глаза. Так я погрузилась в состояние душевного баланса. На всех уровнях моего сознания замелькали искры. Не знаю, испытывала ли ты когда-нибудь нечто подобное. Что-то мне подсказывает, что никогда. Мне кажется, ты все время делала это неправильно. Возможно, поэтому ты бы просто списала все на мое богатое воображение, но я клянусь, что это происходило именно так.

Открыв карту, я тут же натолкнулась взглядом на точку с названием «Гесперия», но не на ту, что находится в Мичигане, а на местечко с таким же названием в Южной Калифорнии, примерно в двух часах езды от Топанги. Город-побратим. Его оборотная сторона. Ну как могли глаза так быстро отыскать его на карте? Разве что каким-то магическим способом оно там появилось специально для меня.

В отеле под названием «Эконо Лодж» я сняла номер за сорок пять долларов за ночь. У меня все еще оставались наличные, которые ты мне давала, почти три тысячи долларов. Арендовав почтовый ящик, я заказала свидетельство о рождении. Провернуть это оказалось проще простого. Только моя ленивая и безответственная сестра могла хранить карточки социального страхования в бумажнике. Карточки ее и Бриэллы лежали там совершенно новые.

Со дня нашей с тобой прогулки по бульвару Эббот Кинни мои волосы сильно отросли, поэтому я отправилась в парикмахерскую под названием «Суперкатс» в торговом центре и вышла из нее с короткой угловатой стрижкой, как у Шелби, прикрывающей лицо по бокам. Заселившись в довольно приличный номер, я окинула его взглядом. Мебель из искусственного красного дерева, кровать застелена серым сатиновым покрывалом. На полу лежал черный ковер с нарисованными на нем по диагонали овалами с точкой посередине, напоминающими чьи-то глаза. Еще был плоский телевизор и, что особенно важно, небольшой холодильник.

Как грызун, готовящийся к спячке, я побрела в супермаркет, накупила там консервных банок с чили и зеленой фасолью, упаковок мини-кексов и бульварного чтива. Протягивая журналы кассиру, я увидела экран кассы и засаленные кнопки с цветовой маркировкой. Я никогда больше не буду нажимать эти кнопки, никогда не надену темно-синюю рубашку-поло и никогда больше не вернусь к прежней жизни. Кассир бросил журналы в пакет, и я вырвала его у него из рук.

Я пролистала все журналы. Тебя там не было. Другие актрисы тщеславно позировали перед камерами. Все страницы – от начала до конца – были заполнены лицами, обработанными фотошопом.

Будто страдающий беспамятством, каждый выпуск журнала воспевал очередную восходящую звезду как некий самородок, вот-вот готовый подняться на пьедестал славы. Печально осознавать, что каждую недавно прибывшую актрису жестоко обманывали, заставляя думать, что она уникальна, что она обладает какими-то необычайными способностями. Уверена, ты поймешь, как это печально, эта горькая правда уже совсем скоро обрушится на тебя.

Скрутив журналы, я выбросила их в мусорную корзину. Сидя в мотеле за небольшим столом, на клочке бумаги для рисования я написала письмо Полу, заслуживающему объяснений. Задумавшись на несколько минут, я написала, что мне нужно вернуться в Мичиган, чтобы увидеть свою новорожденную племянницу. Скорее всего, я пробуду там некоторое время, чтобы позаботиться о своем отце. В конце письма я обещала связаться с ним, как только пойму, когда смогу вернуться.

Я сложила письмо, оставив его лежать на столе, выключила свет и задернула плотные шторы, надежно защищающие от яркого света и бликов. Расстелив на ковре постельное белье, я погрузилась в Источник. Во сне, отворив дверь твоей комнаты со сферами на потолке, я обнаружила, что пол был черного цвета с зацементированной полостью посередине, похожей на ванну в индустриальном стиле, наполненной водой. Окунув палец в воду, я почувствовала ее теплоту. Облизнув его, я ощутила соль на губах. Забравшись в ванну, я опустилась в воду, и она, словно горячая кровь, окутала меня. Ты находилась где-то в доме, но не знала о моем присутствии. Вид комнаты вселял адский ужас, и я боялась, что дверь закроется и ты никогда меня не найдешь. Я боялась навсегда остаться в этой емкости, как в ловушке, и умереть, нахлебавшись соленой воды.

Я подскочила в постели, начав жадно глотать воздух ртом, но постепенно узнала свою комнату, глянцевый комод, объемное одеяло, покрывающее мои ноги. Первая мысль: сбросив одеяло, выбить стекло и выпрыгнуть в окно прямо на