М-да, дочь торгаша, как ни хороша, а рассуждение о жизни практичное донельзя.

– Задачу ты мне загадала сложную, – изобразил на лице сильную озабоченность, – но я обещаю твоему горю помочь.

– Правда? – изумилась она.

– А, то! – хмыкнул он. – Ведьмак я или нет? – Видан, конечно, понимал, что ещё своего соратника о согласии спросить надобно. Только что-то ему подсказывало, что тот против не будет. Зато избавиться от подосланной к нему крали, да отоспаться перед ритуалом надо было незамедлительно, а то, как бы хозяин со свидетелями к нему не заглянул – с него станется! – А теперь, коли мы обо всём договорились, иди-ка Генка к себе.

– А что отцу сказать?

– А ничего не говори, пусть недомолвками помается!

Девчонка, как на крыльях, улетела из комнаты. Ведьмак же, наконец-то смог уснуть, закутавшись в меховое покрывало.

Глава 29

Утро началось слишком рано и очень беспокойно.

– Наставник! Наставник проснись! – бубнил над головой настойчивым дятлом знакомый голос.

Просыпаться же совершенно не хотелось, как и вставать оттого, что шестое чувство настоятельно советовало этого не делать, ибо слишком рано, да и лёгкая лихорадка от ранений нежитью второго уровня так просто не проходит. Голова болела, а тело познабливало от поднявшегося жара.

– Княгиня пропала!

– Что? Что ты говоришь? – Видан поднял мутный взгляд, заставляя отойти все свои печали куда подальше.

– Княгиня исчезла, говорю, – дёргано повторил парень. – Со вчерашнего обеда её никто не видел. Меня боярин прислал. Сказал: «Иди, и без Видана не возвращайся!»

– О, боги! Макош премудра, мати покутна! Ни одно, так другое, – покряхтывая от боли стучавшей в виски и бьющего под рёбра сердца, ворчал ведьмак, усаживаясь на постели. Хотелось бы ему отлежаться хотя бы до полудня, чтобы само тело яд победило, видимо, не судьба. – Подай вон тот кузовок!

Финя метнулся к полке, схватил и подал коробок, переданный Ягодой через Доляну. Жена не была бы самой собой, коли не прислала бы ему целый набор снадобий и зелий. И пока наставник ковырялся, хмуро разбираясь в пузырьках, пока глотал, морщась, подручник коротко сообщал ему новости.

– Аркуда совсем никакой. В лихорадке и беспамятстве валяется. Над ним волха всю ночь колдовала и сейчас там. – Оправдываясь, почему к нему послан, а не другой кто-нибудь разбирается с происшествием, сообщал Финя. – Он сразу-то не обратил внимания на «царапины», сказал, что ерунда всё это, ан, совсем не так. Вечер ещё не настал, как свалился. Прямо за столом и пал. Все подумали, что перебрал хмельного. А он весь горит, как в огне! Славно, что Доляна вернулась. Я уходил, она ещё из его комнаты не показывалась…

– Хм, – ухмыльнулся ведьмак, – не показывалась, значит…

– Да! – Вскинул на него глаза мальчишка, недоумевая, отчего так взвеселился учитель. – Так вот и вышло, что некому на розыски отправляться…

***

– Незачем её разыскивать! – гремел князь Милонег, широкими шагами меряя горницу. – Захотела сбежать, и демоны с ней! Всё равно она мне больше не жена. Расторг я наш союз ещё вчера. Сходил на капище и расторг! И Боги моей просьбе вняли, подношение приняли. Всё! С этой историей всё закончено!!!

– Но ведь мне она всё равно, дочь… – утирал пьяные сопли изрядно захмелевший боярин. – Неужто, ты, и совместно рождённых дочерей отвергнешь? Они же, за свою мать не в ответе…

Князь замер, развернувшись к тестю, всей своей статью навис над ним самим и над столом за которым пытался укоротить своё горе Хоромир. Заглянул в осоловевшие красные от бессонной ночи глаза. Неожиданно фыркнул, презрительно и успокоил:

– Дочерей это не коснётся, если только строже приглядывать буду. Моя кровь и плоть, хоть и с гнилью, как оказалось.

Видан смотрел на князя и пытался понять, что же в нём изменилось за прошедшие сутки? Внешне всё было прежнее. Да и крутостью нрава Милонег всегда славился. Недаром в народе прозван Ковкой. А люди в большинстве своём самую суть видят. Действительно, хоть и светел князюшка, да не за масть прозван. Словно внутри его кованый чернёный штырь вставлен. И сейчас это больше всего видится. Даже в ауре какая-то странная тёмная муть появилась, как дымка, ранее отчего-то не замеченная. То ли от горестей, упавших в дополнение к прежним на плечи, то ли от проявления настоящей сути – пока что не ясно, почему возникшая.

– Пойду-ка я, Аркуду проведаю… – процедил он, для отмазки, выходя в сенцы. Слушать далее все препирательства родников смысла не имело.

Теперь, когда все покои в замке для него были открыты, можно не таясь и не сомневаясь, идти куда требовалось. И пройдясь по женской половине, он быстро выяснил, что княгиня, пусть теперь и бывшая, терем покинула сразу, как сенная девка принесла ей в обесть кушания.

Служанка, запертая в чулане для острастки, клялась и божилась именами всех жителей прави, что сама не помнит, как так вышло, что она согласилась запереться изнутри и выдавать себя за хозяйку. Последнее, что задержалось в голове – это то, что Акина возмутилась запахом травяного чая и потребовала, чтобы та убедилась в правоте, перед тем, как она выльет «эту гадость» в отходный горшок.

Опоила, значит, свою прислужницу, а сама дёру дала. Только с чего, вдруг, такое решение приспело? Как бы там ни было, а князь казнить её, вроде как не собирался, да и батюшка из отчего дома не гнал. Отсиделась бы тихо до отъезда супруга бывшего, а там уже сама себе хозяйка.

Ан, нет! – подалась в бега. Кто ж, её надоумил-то?

У выхода на двор столкнулся Видан со спальником боярским. Тот чистил хозяйскую одежду, да тихо ругался себе под нос. Ведьмак позабавился витиеватости его выражений, но глаз не мог не отметить подраности княжьей однорядки, покрытой мокрыми бурыми разводами, как цветами. Слуга усердно их тёр на чём свет стоит костеря охотницкую утеху.

Возможно, что ведьмак и забыл бы совсем об этой малости, да только природная подозрительность сделала своё дело.

Следилка пущенная из княгинюшкиной светлицы, ясно указала на то, что и саму крепость женщина покинула не через ворота, а через тайный ход, что начинался в каморке подвала за пыточной.

Сначала, Видан хотел прихватить с собой Финю, исправно сидевшего у клетки со штригой, но после передумал – вдруг ритуал закончится плохо и это последнее время, что мать и сын могут провести вместе.

И ведьмак, создав магический светоч, пустился в подземный ход. Узкий и низкий коридор, где двоим не разойтись, заставлял пригибаться, чтобы не цеплять макушкой свод.