Geronimo and fellow Apache Indian prisoners on their way to Florida by train. 1886. State Archives of Florida, Florida Memory.

§ КНИГА

Арлетт Фарж «Вкус архива»

§ ОТДЕЛЬНАЯ ЗАМЕТКА

Эвфемизмы скрывают, стирают, вуалируют.

По милости эвфемизмов мы терпимо относимся к неприемлемому. И в конечном счете забываем.

Противоположность эвфемизму – хранить в памяти, чтобы не забывалось. Чтобы впредь не повторялось.

Терминология и смысл сохраняемого в памяти. Их абсурдная разъединенность.

Термин: наш особый институт. Означает: рабство (лучший образчик эвфемизма).

Термин: перемещение. Означает: изгнание и лишение людей их земель.

Термин: определение детей в семьи. Означает: высылка детей с Восточного побережья.

Термин: переселение. Означает: людей загоняют в резервации.

Термин: резервация. Означает: бросовая бесплодная земля, приговор к вечной нищете.

Термин: перемещение. Означает: высылка людей, ищущих спасения и прибежища.

Термин: бездокументные. Означает: люди, которые будут высланы.

§ ОТДЕЛЬНАЯ ЗАМЕТКА / ЦИТАТА

В субботу 19 ноября 2002 года шестьдесят человек из заключенных в лагере для нелегальных иммигрантов зашивают себе губы. Шестьдесят человек со сшитыми губами бродят по лагерю, неотрывно глядя в небо. Грязные бродячие собачонки с визгливым тявканьем стаей носятся вокруг них. Власти все откладывают и откладывают рассмотрение их прошений о временном виде на жительство.

Из «Белладонны» Даши Дрндич

§ ОТДЕЛЬНАЯ ЗАМЕТКА

Слова, слова, слова – и куда ты их поставишь?

Исход

Диаспора

Геноцид

Этническая чистка

§ КНИГА

Даша Дрндич «Белладонна»

§ ОБРЫВОК / СТИХОТВОРЕНИЕ

Image courtesy of the Hofstra Hispanic Review; poem © Anne Carson

Континентальный водораздел

ИСТОРИИ ИЗ ИСТОРИИ

За нашим окном небо меняло цвет с красного на розовый, а потом на оранжевый, как оно всегда меняет цвет над пустыней перед восходом солнца, перед тем как внезапно превратиться в голубое, и это естественное природное явление, которого ты сейчас не поняла бы, даже если бы я попытался тебе объяснить.

Я выбрался из постели и тихонько сложил в свой рюкзак все, какие у меня были, полезные вещи. У меня набралось много полезных вещей, потому что за день до нашей поездки мне исполнилось десять лет. На день рождения ты в подарок сделала мне открытку, где говорилось: «Сегодня я всегда буду любить тебя больше, чем вчера». Хотя я один сумел понять твое жуткое правописание, потому что ты накарябала что-то типа «Севоня явсгда буд лубит тибя болши чем вчира». Твою открытку я тоже положил в рюкзак. Па подарил мне швейцарский армейский складной нож, бинокль, карманный фонарик и маленький компас, а ма подарила мне мой фотоаппарат. Все это я сложил в свой рюкзак. Потом я заметил, что диктофон ма, ее большая карта и маленькая красная книжка так и остались лежать на тумбочке у кровати, ночью я забыл отнести их обратно в машину. Пришлось их тоже положить к себе в рюкзак.

Я на цыпочках прокрался в кухню и достал две бутылки с водой и кучу снеков. И еще в последнюю минуту решил прихватить с собой маленькую карту, которую еще раньше нашел в корзине возле двери. Она называлась «Карта Континентальной водораздельной тропы»[97], и на ней были отмечены пешие тропы в районе Бурро-Маунтинс, так что она могла нам пригодиться. Под конец я выложил все, что лежало у тебя в рюкзаке, за нашей кроватью, а назад в рюкзак положил только «Книгу без картинок». Я решил больше ничего не класть к тебе в рюкзак, знал, что он и так был слишком тяжелый и, скорее всего, кончилось бы тем, что вдобавок к своему рюкзаку мне пришлось бы нести и твой.

Я увидел в окно, что солнце уже выходит из-за гор, и побежал тебя будить. Я разбудил тебя, Мемфис, нежно. Ты ненавидела, чтобы тебя будили громко или слишком быстро. Ты улыбнулась с сонными еще глазами и сказала, что хочешь пить. Я снова на цыпочках побежал на кухню, налил тебе стакан молока и поспешил обратно в нашу комнату, а стакан держал немного в стороне от себя и следил, чтобы ни капли не пролилось. Ты села в кровати и залпом выпила все молоко. Когда ты отдала мне пустой стакан, я сказал тебе, поспеши, вставай давай, мы отправляемся в приключение, и я приготовил тебе сюрприз. Ты встала и заявила, что не желаешь вылезать из своей ночной рубашки и одеваться как положено, но хотя бы согласилась под рубашку натянуть джинсы и носки и свою хорошую обувь, и мы с тобой вышли из комнаты, очень тихо, а потом спустились с веранды.

Утро казалось теплым и полным историй типа тех, что нам рассказывал па. Мы вышли на Континентальную водораздельную тропу и двинулись вниз с крутого холма от нашего дома в сторону высохшего ручья. А когда дошли до высохшего ручья, ты остановилась, оглянулась на наш дом и спросила, разрешили ли нам па с ма совсем одним уходить так далеко. Я соврал тебе ложь, которую заранее приготовил. Я сказал тебе: да, па и ма разрешили нам самостоятельно пойти разведать, что здесь и как. Сказал, что они сами говорили, что мы с тобой должны пойти искать еще эха, прямо до самого Каньона Эха. В самом деле? – спросила ты. И я на какой-то момент забеспокоился, что ты не поверишь в то, что я тебе наплел. Я сказал: да, ма с па так и сказали. И еще сказали, что позже догонят нас в Каньоне Эха.

Ты немного обдумала все это и под конец сказала, как это мило со стороны ма и па. Это ты этот сюрприз мне приготовил, да, Быстрое Перо? Правда? Да, точно так, сказал я, и у меня отлегло, что ты все это проглотила, при этом я почувствовал себя немного виновато, что ты верила каждому моему слову.

Некоторое время мы шли молча, так бегут рядышком бродячие собаки, типа у них важное дело, да и все бродячие собаки бегают стаями, типа по делу. Мы-то с тобой были не стая, мы были только ты и я, но все равно очень похожи на собачью стаю, и я завыл, как собаковолк, и ты провыла мне в ответ, и тогда я понял, что нам и вдвоем будет весело. Потом я подумал, ну и что, даже если мы с тобой насовсем потеряемся и ма с па никогда нас не найдут, то хотя бы мы с тобой останемся вместе, и это по-всякому лучше, чем если бы нас с тобой разлучили.

ИСТОРИИ

Еще и полудня не настало, а ты уже сказала, что умираешь от голода и жары, хотя солнце еще было невысоко и не палило нам на макушки. Но я же не хотел, чтобы ты слишком сильно и слишком быстро уставала, и объявил, что пришло время для пикника. Я нашел тенистое место, и мы сбросили свои рюкзаки под невысоким деревцем. Тут я сообразил, что не взял никакой подстилки, на чем сидеть. А тебе сказал, что апачским детям не требовалось ни подстилок, ни вообще чего, они прямо на землю садились и ничего, и ты со мной согласилась. Мы немного подкрепились снеками и попили немного воды, по три глотка каждый из своей бутылки.

Я изучил карту Континентальной водораздельной тропы, как ма изучала свою карту, и решил, что мы, видимо, возле места с названием Грязевые источники под горой Сахарная голова и дальше должны идти к Каньону ручья, а потом к Сосновому каньону. Я владел ситуацией и гордился, что так же хорошо ориентируюсь по карте, как ориентировалась мама. Потом спросил тебя, хочешь, я немного почитаю тебе историю о потерянных детях, но не потому, что мне реально хотелось почитать тебе, а потому что сам хотел узнать, что там дальше. Но ты сказала нет, спасибо, очень так вежливо отказалась, сказала, может быть, попозже.

НАЧАЛА

Мы снова пошли, теперь один за другим, как будто шли в строю, и шли очень долго, и обсуждали по дороге, как будем искать эха. Ты один за другим выдумывала разные способы заловить эхо и говорила, вот бы у нас была стеклянная банка, пустая, типа той, в которую мы на днях заловили стрекозу.

Не знаю, когда точно, но я вдруг подумал, а вдруг теперь мы взаправду потерялись, и я сказал тебе, Мемфис, что мы, скорее всего, потерялись. У меня аж