Отец преступницы в роли судьи, императорский поверенный, известный своим предубеждением против любого, кто не был сосудом для благородной аристократической крови, княгиня, что давила на жалость всеми возможными способами.

Я нервничал, что Лиззи не выдержит и простит Мараю. Но моя девочка оказалась сильна. Да и сама Марая, глупая курица, помогла своей визгливой истерикой.

Ревновала ли она? Сомневаюсь. Она была хищницей во время гона, которую ранили и у которой из-под носа увели богатую добычу.

К концу заседания, когда стало абсолютно ясно, что магически одарённая аристократка едва не убила другого не менее одарённого аристократа, покушаясь на бездарную девушку, я успокоился - Лиззи ничего не угрожало и рядом с ней был отец.

Я заметил его взгляды, его поддержку, его теплоту по отношению к дочери - моя девочка в надёжных руках.

Несмотря на добродушный вид и по-детски круглые щёки, такой человек, как Арчинский, не мог за одну недолгую человеческую жизнь достичь того, чего достиг. Не мог, если не обладал такими качествами, которые помогли бы ему. И этот толстяк смог. Значит, его ум был острее бритвы, и теперь мне становилось понятно, в кого его дочь такая сообразительная и талантливая.

И раз такой человек, да ещё и любящий её, рядом, ей не грозит никакое хитроумие Делегардовых.

Мне не хотелось при князе и его семье признаваться в своей глубокой привязанности к Лиззи, и надеюсь, она не поняла почему меня перенесло к ней в момент атаки Мараи и не связала это с моими ночными визитами в её опочивальню.

Оставался ещё один важный момент в выстроенной мной ловушке, ловушке на мою драгоценную птичку, мою мечту. И решить его мне помог случай - я услышал разговор Лиззи и её отца после того, как мы вышли из гостиной, ставшей ненадолго залом суда.

То, что купец Арчинский заметил моё к ней отношение, давало надежду, что план сработает, и я позволил себе представиться и отозвать купца на минутный разговор.

- Господин Арчинский, не знаю, говорила ли ваша дочь о том, что... - я вздохнул, и тут всё было именно так - от горечи не только вздохнуть хотелось, а даже и повыть: моя девочка изо всех своих слабеньких сил старалась меня игнорировать. И меня это жутко задевало. Нет, не то что она пыталась, а то, что у неё было такое намерение. Но я мужчина, я держу себя в руках.

- Одним словом, это она пробудила во мне то, что дремало глубоко внутри. Не к каждому я готов броситься на помощь. Видите ли...

Я помялся. Как объяснить человеку без капли магии, что со мной происходит?

- То есть если бы жизни, к примеру, княжны угрожала опасность, вы не ринулись на выручку? - уточнил толстяк с мягкой улыбкой и острым взглядом.

А этот человек всё больше мне нравился!

- Верно, - и я кивнул подтверждая.

- И что же? Вы просите благословенья на ваш брак?

Я остолбенел. Это был удар ниже пояса. Да, по большому счёту, именно это было целью моего разговора. Но я мог рассчитывать на его поддержку, в самом неблагоприятном случае

- лишь расположением. А тут такое.

Такой проницательности я не ожидал. И как теперь повернуть разговор, чтобы и не признаться в этом, но и благословенье получить? Мне очень, очень нужно его благословение. Ведь моя девочка обязательно будет прятаться, и в первую очередь - за отца.

- Видите ли, Власий... эээ...

- Егорыч, - подсказал толстяк и улыбнулся, ехидно прищурив один глаз.

- Да, Власий Егорыч. Мы с ней сильно поссорились, и не мне вам рассказывать, какая упорная Лиззи, - купец понимающе покивал. - Я уверен, что она обо мне не обмолвилась ни словом. - Он опять покивал, а я продолжил:

- И вот эта несостоявшаяся помолвка... Мне страшно представить, что Лиззи затеяла всё это назло мне.

Купец с таким простецким именем состроил ещё более скептическую гримасу. Ох, гайки-болты! Неужели я промахнулся?

- Хорошо, если это всё не так, - постарался я ослабить его сомнения. - Не хотелось бы, чтобы она что-нибудь ещё в том же роде сделала. Не знаю, как там было на самом деле, но выглядело всё так, будто она назло мне дала согласие Вольдемару.

Купец чуть призадумался. Ага, хорошо. Анализирует, пытается оценить: да или нет. Вот чуть шевельнул бровью, будто рассуждал сам с собой, качнул с сомненьем головой, чуть дернул губами. И я не дал ему додумать до конца:

- Это, конечно, разобьёт мне сердце, хотя это будет не столь уж важно. Главное в другом. Это навсегда сделает её несчастной!

Вспомнился рассказ двоюродного деда. А была ли несчастной его несостоявшаяся кто-то там? Не знаю.

- Прошу вас, Власий Егорыч, если что-то вроде истории с Вольдемаром Делегардовым случится, не спешите давать своё согласие! Я сейчас делаю так много, чтобы помириться с Лиззи... - челюсть непроизвольно сжалась от воспоминаний о её показательном игнорировании, и сил говорить дальше не стало. Но я едва открывая рот всё же закончил: -Я не прошу помощи, господин Арчинский. А только прошу не спешить с решением, если, кончено, вдруг такой вопрос встанет.

- Господин Зуртамский, - едва заметные светлые брови сдвинулись, создавая на круглом лбу смешную пирамидку, - я могу утверждать только одно: если моя дочь вступил в брак, то исключительно по собственному желанию.

Да! Да!

Да мне просто не могло так повезти! Я сжал пуговицу своего камзола с диким остервенением и переспросил:

- То есть вы, господин Арчинский, благословите брак своей дочери с любым мужчиной, если на то будет её добрая воля?

Он посмотрел на меня прищурившись и чуть склонил голову набок. Если бы я не был уверен, что в нём нет ни капли магии, то утверждал, что он пытается проникнуть в мои мысли.

- Да, - отрывисто сказал господин Арчинский и посмотрел на меня с вызовом. А я сдержал победную ухмылку и ослабил хватку на пуговице - запись на кристалл памяти можно было остановить.

- Благодарю вас, господин Арчинский, - и протянул ему свою руку. Он крепко пожал её. Неожиданно крепко.

Я издали поклонился Лиззи и первым покинул гостиную Делегардовых. Пусть такое завуалированное, но согласие её отца на наш брак у меня было. И условие добровольности меня вполне устраивало. Я только усмехнулся - будет вам добровольность!

Теперь мне нужно было реализовать последнюю часть плана.

Морозный ветерок забил дыханье и я не сразу задала вопрос, вертевшийся на кончике языка.

- Что он хотел?

- Ты про молодого человека, про Эрика?

Вот ещё новость! Стоеросовый уже и Эрик! До чего шустрый малый, вот так запросто, за пару минут беседы расположить к себе моего осмотрительного отца. Это редкость. Ишь какой талантливый!