— Алена!!! — ого, сколько в голосе страха, переживаний! Грохнуться с лошади, ради этой интонации — слишком дорогая цена. Падаю на землю, ударяюсь всем телом, головой, зажмуриваю глаза от страха, так как копыта лошади рядом, в голове бьется мысль: «сейчас наступит на меня».

— Алена! — голос Давида рядом, совсем рядом. Я не открываю глаза, только пытаюсь пошевелить руками и ногами. Все приходит в движение, значит можно рассчитывать на благоприятный исход. Сердце гулко бьется в груди. Божечки. Я жива!

— Алена! — кажется рядом, вот осторожно прощупывает мое тело, голову. — Ты слышишь меня? — слышу! И мне безумно нравится, что ты так переживаешь за меня, руки дрожат, в голосе скрытая паника, но стараешься не впадать в эту панику, горцы же все контролируют.

— Алена! — пора открывать глаза, иначе сейчас увижу мужскую истерику. Приоткрываю один глаз, потом второй. Давид нависает надо мной. — Ты слышишь меня? Сколько пальцев? — показывает перед лицом два пальца, мне хочется смеяться, но не смею. И вообще решаю разыграть его. Интересно возможна временная амнезия? Минут на пять?

— Алена, скажи хоть слово или моргни, не молчи! — приподнимает меня, придерживает за спину, дает мне возможность сесть. Прикладываю пальцы к виску, прикрывая глаза.

— Кто вы? — отодвигаюсь, с опаской смотря на бледного Давида. Его рука напрягается, хмурится. Я делаю вид, что оглядываюсь, якобы пытаюсь понять, где нахожусь. Так вроде себя ведут героини в фильмах при потере памяти. Ладно, идея дурацкая, муж выглядит совсем бледным.

— Ладно, расслабься, я помню кто ты, — отряхиваю грязь и пыль с ног, Давид помогает мне подняться.

— Это было не смешно! — говорит тихо, убирает руку, отходит от меня. — Совсем не смешно, Алена!!! — сжимает руки в кулаки.

— Ты меня взбесил своим нежеланием разговаривать на важные для тебя темы! Мы семья вроде как, значит проблемы, радости, победы и поражения одни на двоих, но у меня все еще нет этого ощущения единства! Нас что-то еще объединяет, кроме секса? — скрещиваю руки на груди. Давид смотрит на меня сердитым взглядом.

— Надо возвращаться в город, сделать снимок, — вот совсем непробиваем. Я зло сужаю глаза.

— Тебя это волнует? Моя голова? Все? Да пошел ты! — разворачиваюсь и иду в сторону поселка. Бесит. Придурок! Я пытаюсь помочь ему с Хадей. Хочу, чтобы он думал о нас, как о семье, но выходит, что ему на хрен не надо. Так почему я должна рвать жопу?

— Ален!

— Знаешь, ты хотел фиктивности? Никакой любовной хрени? Наверное, этого и следует придерживаться! Надеюсь, про свой калым не забыл, хочу его получить на неделе и начать делать там ремонт, чтобы однажды свалить на хрен от тебя и твоих гребаных проблем! — оборачиваюсь, выдергиваю поводья своей лошади из рук Давида. — Надеюсь, ты меня понял.

— Ален, — пытается дотронуться до меня, но я взвинчена, зла, отшатываюсь.

— Давай без приступов нежности. Секс у нас хорош, но на нем далеко не уедешь, Давид, а семьи без доверия не бывает. Ты мне не доверяешь!

— Я доверяю тебе. Если бы не доверял, тебя здесь не было бы. И о дочери тоже не рассказал, — он тоже злится, только держит себя в руках, голос ровный, но меня это не трогает. Я кажись эмоционально перегорела.

— Я хочу домой.

— Ты уходишь от разговора, Ален, раз мы тут начали…

— Я хочу домой. Я не хочу никак разговоров, — разлюблю! Не нужен мне такой человек, который не считает меня частью своей жизни. — И на этом все, Давид.



— В смысле? — брови сведены в одну линию, губы поджимает. — Я не понимаю тебя.

— У нас будет полностью фиктивный брак с этой минуты. Мне не нужны сантименты и твои проблемы. Решай их сам, а я свои сама, — карабкаюсь на свою лошадь. Красиво галопом ее, конечно, не пошлю, и Давид может возобновить разговор, который я только что закрыла, к моей радости, он молчит и следует за мной чуть позади.

Лида, словно почувствовала наше настроение, не нагружала пустой болтовней, составила нам со своим мужем компанию за ужином. Мы с Давидом совсем не разговариваем. Он хранит молчание, и я не считаю нужным с ним вести беседу. Оставляет меня одну в комнату, куда-то уходит. Я не хочу его ждать, но, черт побрал, жду, поглядываю на часы, а его нет. На улице уже темень, глаз выколи, его нет. Тревога начинает меня съедать изнутри, но упрямо лежу в кровати, полностью укутавшись в одеяло, поглядывая на время в мобильнике.

Приходит к полуночи. Слышу, как раздевается, идет в ванную, возвращается через пять минут, ложится рядом, но не трогает меня.

— Завтра с утра мы возвращаемся домой, — я задерживаю дыхание, жду еще каких-то слов, больше ничего не добавляет. Должен же отвоевать кусочек одеяла, ночи в доме тут прохладные, притронуться ко мне, но ничего не происходит. Сдерживаю себя, чтобы не повернуться. Считаю до десяти, давая ему шанс обнять меня, потом еще раз до десяти, чтобы подобрал нужные и важные слова для сохранения мира между нами. Мало ли что я наговорила в порыве злости, должен понимать, что не всегда слова и мысли у меня совпадают. Но он молчит. Знаю, что не спит, как и я, молчит. Издергавшись от переживаний, нервотрепки, засыпаю беспокойным сном, так и не дождавшись от мужа первых шагов в мою сторону.

* * *

— Спасибо, я подумаю, — пожимаю руку риелтору, улыбаясь во все тридцать два зуба. Выйдя из квартиры, которую только что осмотрела, вызываю себе такси, чтобы поехать в офис к мужу для разговора.

Мы вернулись из «медового месяца» две недели назад. Тотальное молчание соблюдать в условиях реалий невозможно, поэтому свели наши диалоги к прозе быта. Бабулик сразу смекнула о черной кошке между нами, пыталась сначала со мной поговорить, но я прикрылась Хадей. С малышкой провела все двадцать четыре часа до отъезда в Сочи. Потом бабушка насела на внука, но тот видимо тоже отказался разговаривать с ней по душам. Изобразили милую парочку, уехали, я отвернулась к окну, Давид смотрел на дорогу. Дома без каких-либо долгих объяснений просто перенесла все свои вещи в свою комнату, что была изначально, пока муж ездил на работу. Приехал, ничего не сказал по поводу моего переезда, словно так и должно быть. Эта холодная молчаливая мини-война мне порядком надоела, я мечтала — грезила о покупке своей квартиры и ремонте. Все ночи и дни после учебы проводила за ноутбуком подбирая себе варианты. Начала с однушек, но вот сейчас поняла, что однокомнатную квартиру не хочу, а Давид бюджет не объявлял.

Вари на своем рабочем месте нет. Либо на обеде, либо у шефа, либо где-то носится с указаниями своего шефа. Без стука открываю дверь. Картина перед глазами мне не нравится, но принимаю стервозное выражение лица, радуясь, что сегодня предпочла для встречи с риелтором деловой стиль: широкие брюки в пол с высокой талией, шифоновая блузка, пальто. Погода все еще продолжает радовать теплом.

— Ты еще ниже нагнись, глядишь увидит твои неприкрытые прелести, — иронизирую. Варя вздрагивает и быстро выпрямляется, поправляя блузку у груди. Давид смотрит на меня тяжелым взглядом. Пересекаю весь кабинет, кидаю сумочку на стул, что стоит напротив, присаживаюсь.