— Варя, ты свободна, — ух, стерву сто лет не изображала, как в тему красная помада. Секретарша не двигается, приподнимаю бровь, скользя по ней пренебрежительным взглядом, смещаюсь на мужа, который явно готов мне свернуть шею. Злится, вижу по глазам, он и не стремится это скрывать.

— Мне повторить для особо глухих? — Варя смотрит на Давида, он двигает челюстью, сужая глаза.

— Варя, ты свободна, — голос сухой, официальный. Варя кидает на меня недовольный взгляд, видимо нарушила ее наполеоновские планы. Эх, не знает девушка историю, Наполеон кончил плохо.

— Не буду много у тебя отнимать времени, ты ж у нас занятой человек.

— Для тебя, милая женушка, я найду и пять минут, и двадцать пять.

— Отлично, тогда перейдем к делу!

— Поддерживаю. Раздевайся! — я ошалевши смотрю на Давида, на миг забыв о своей роли, но быстро беру себя в руки, приторно улыбаюсь.

— Перебьешься.

— Помнится, ты моя жена, должна слушаться и повиноваться, — ммм, эти нотки властности мне нравятся, кровь будоражат.

— Помнится, что мы вернулись к тому, с чего начинали: фиктивности, а это значит — никакого секса. Ты как-то справлялся три месяца, справишься и сейчас, я в тебя очень верю.

— Мне льстит твоя вера, без нее бы так и помер, — язвит, отодвигает папку в сторону. — Что за честь лицезреть твое лицо? Учитывая, что за две недели у меня возникло ощущение присутствия домового дома. Он есть, но я его не вижу.

— Ты меня сравниваешь с домовым? — ах, ты зараза такая! Я внутри киплю от возмущения, внешнее надеюсь выгляжу холодной сукой.

— На фею ты не тянешь, слишком много мусора после тебя, если ты, конечно, не фея бардака и не покровительница неряшливости.

— То есть ты хочешь сказать, что хозяйка я никакая?

— Хозяйка? Извини, но ты ею никогда и не была, старалась, но не более того, — насмешливо смотрит в глаза, стискиваю зубы, чтобы не удариться в выяснения отношений. Так, дыши, Алена, может быть он просто тебя провоцирует, сам бесится от невозможности изменить ситуацию в свою пользу по своему требованию. Ничего, я устрою ему веселую жизнь, точнее сегодня ночь.

— Ладно, не будем обсуждать мои хозяйственные качества, они тебя вообще не должны интересовать в нашем браке. Я по поводу квартиры, — достаю из сумки папку, где у меня распечатаны объявления, снимаю пальто. Глаза Давида замираю на моей груди. Хм, а чего тянуть до вечера? Можно подразнить и сейчас.

— Душно у тебя в кабинете, — обмахиваю лицо ладонями и расстегиваю три пуговицы сверху. Карий взгляд темнее прям на глазах. Что ж, займем позицию Вари, она точно знает, с какого ракурса смотрит на нее Давид.

— Вот несколько объявлений, — кладу перед ним папку, открываю ее, одну руку пристраиваю на подголовнике его кресла, второй опираюсь об стол.

— Смотрю ты прям загорелась идеей получить свой угол, — берет первое объявление.

— Конечно, хочу ходить по дому голой, соответственно нужен высокий этаж с видом на море, чтобы был еще балкон, солнечные ванны очень полезны в умеренных дозах, — лист в руках дрогнул, я сдерживаю ухмылку. Вот и подергайся за каждую мою слезу, за искусанную подушку, за бессонные ночи. Я безумно скучаю по нему, и сейчас сдерживаю себя, чтобы не прикоснуться к его волосам, не сделать шаг ближе к его креслу и не вдохнуть любимый аромат. Мне уже хватает до мурашек слышать его голос и млеть про себя, все так же, как тогда в клубе, как в первую нашу близость.

— Первые три негодны, застройщик уже не первый год имеет различные судимости, некоторые дома сносили, — абстрагировался от моих чар, включился в изучение объявлений.

— Ты не определил размер бюджета.

— А что ты хочешь?

— Мне однушки мало, хочу трешку.

— Зачем тебе трешка?

— Ну, я выйду замуж, рожу детей, вот и будет спальня, детская и гостиная. Все логично, — поднимает на меня глаза. Не знаю, о чем думает, но явно не поддерживает мои слова.

— Замуж? Ты уже замужем! — тихо произносит, но слышу рычащие нотки, вижу, как сжимает листы, помяв их.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Фиктивно, не по-настоящему, а я хочу иметь любящего мужа и милых детишек. Двоих, мальчика и девочку, можно наоборот.

— Раньше не слышал желания обзаводиться детьми.

— Представь себе, люди меняются.

— За столь короткое время? Уволь, не верю, — перебирает листы, уголок губ нервно подергивается. — Можешь эту квартиру глянуть, — протягивает мне ту самую квартиру, о которой я не смела мечтать, потому что это трешка с видом на море, с планировкой в самое сердце. Я уже видела себя в этой квартире, видела дизайн. Вселенная услышала мои желания и решила их исполнить таким вот замысловатым образом.

— У меня еще один нескромный вопрос, — складываю пополам лист с объявлением. Выйду из офиса, сразу позвоню.

— Это то, о чем я думаю? — выразительно смотрит на вырез блузки, я поднимаю руки и с усмешкой застегиваю пуговицы.

— Мысли наши явно не в одном направлении. Нет, не по этому поводу. Ремонт за твой счет или мне просить папу помочь? В день свадьбы я от него услышала, что ты ему платил выкуп. Верой и правдой обещал ничего не тратить, уже тогда предупреждая, что мы с тобой разбежимся. В очередной раз убеждаюсь, что родителей стоит слушаться.

— Если ты сейчас прислушаешься ко мне, то узнаешь, что деньги я давал ему не за выкуп, а взаймы, — смотрю на Давида, он не врет, ему нет смысла врать. — Какое-то время назад твой отец совершил неудачную сделку.

— Он разорен? — голос предательски дрожит. Я, конечно, не люблю Полину, но мне становится жалко Лешку, он то не виноват.

— Нет. Сейчас все хорошо, во всяком случае долг мне исправно ежемесячно возвращают.

— То есть ты дал ему кредит?

— Если бы это был кредит, то были процент, а так просто одолжил.

— Понятно, — настроение резко меняет направление, игривости и след простыл. Я беру пальто со стула, Давид встает, перехватывает его у меня и помогает надеть. Чуть дольше, чем следует, задерживает свои руки у меня на плечах. Стою секунды две, позволив себе слабость насладиться этими прикосновениями.