…И тут в дверь снова позвонили. Очередной, что ли, техник? Или менты снизошли, чтоб хотя бы видимость расследования создать?! Сколько же коршунов никчемных, но крайне навязчивых слетаются на человеческую беду!

Он вычеркнул очередной телефон неподошедшей строительной бригады и поплелся открывать.

На пороге стоял Степан.

Надин сосед и сожитель убиенной Коренковой.

Надя

Митрофанова даже обрадовалась, когда Димка позвонил в половине девятого утра и сказал, что появится не скоро. После бессонной ночи спать ей хотелось безумно. А обход как раз завершился, медсестра с уколами в ее палате отметилась, завтрак (несимпатичного вида овсянку) Надя гордо проигнорировала. Самое время задернуть жалюзи и покемарить, пока Полуянов ее квартирой занимается.

Митрофанову, правда, не очень радовало, что Полуянов взял на себя хлопоты по общению с городскими службами. Во-первых, он к этому не приспособлен — наверняка со всеми погавкается, а ей потом расхлебывай. А во-вторых, Дима никогда прежде не бывал в ее квартире один . У Нади, конечно, нет от него секретов, но если сердечный друг случайно в ее отделение платяного шкафа заглянет? А там без всяких пакетов внизу валяются нестираные бюстгальтеры. И упаковки прокладок, с крылышками и без…

Но не пресекать же благородные Димины порывы! И Надя, подпустив в голос максимум меда, поблагодарила Полуянова за участие. Строго-настрого наказала пообедать и в больницу к ней не спешить. Рухнула в постель, положила на ухо тонкую казенную подушку. И мгновенно (бессонная ночь все-таки лучшее снотворное!) «улетела».

…А разбудили ее мужские голоса. Один, безусловно, принадлежал Диме. А второй, второй…

Она резко откинула подушку, села на кровати. И в изумлении уставилась на небритого, глаза красные, руки подрагивают, Степана.

— Вот, — нимало не смущаясь, объявил Дима. — Я со своим гостем пришел. Точнее, с твоим. Рада?

— Здравствуй… Степа… — растерянно пробормотала Надя.

Она лихорадочно пыталась одновременно пригладить волосы, расправить смятый халатик и протереть заспанные глаза.

Полуянов наблюдал за смущенными действиями подруги с явной насмешкой, а на Степана и вовсе поглядывал более чем враждебно.

У Нади все внутри похолодело: «Неужели уже успели отношения выяснить? По дороге?»

Хорошо бы выскочить в ванную, умыться и хотя бы пару мазочков тональника сделать, но она, как назло, в халате, который едва коленки прикрывает. Сам Дима-то на ее голые ноги всегда поглядывает с удовольствием, но как он отнесется к тому, что сие зрелище станет доступным Степану?

Единственный выход — остаться в постели. И сыграть в слабенькую и несчастную — самая в таких случаях выигрышная тактика.

И Надя, вместо того чтобы вскочить, наоборот, натянула до подбородка чахлое больничное одеяло и жалобно улыбнулась:

— Ой, простите меня, пожалуйста… Сейчас я в себя приду. Что-то сегодня такая слабость и голова кружится…

— А врач уже был? Что сказал? — немедленно всполошился Дима.

Ну вот, пусть лучше квохчет, чем на Степку гневные взгляды кидать.

— Да все в целом нормально, — успокоила его Надя. — Но контузия, сам понимаешь, за три дня не проходит… — И обратилась к Ивасюхину: — Степ, да ты не стой столбом, садись. — Она приветливо улыбнулась: — Значит, менты разобрались? Выпустили тебя?

— Надя, да разве обо мне сейчас речь? — смущенно пробормотал Степан. И, сводя на нет все ее усилия по нейтрализации напряженности, горячо добавил: — Я как из лифта вышел, как увидел, что из твоей квартиры обломки вытаскивают, у меня внутри аж все рухнуло. Как раз осколки сервиза выносили, твоего любимого, и стол кухонный, я его тоже вспомнил, и дверь входная, увидел, обгорела. Я так испугался, что даже к себе не зашел. Сразу в твою квартиру — узнавать, что случилось. Не дай, думаю, бог…

— Заботливые у тебя одноклассники, — едко прокомментировал Полуянов.

— Я знаю, — холодно отрезала Надежда. И вновь обратилась к Степану: — А я ведь с самого начала знала, что ты не виноват. Еще когда меня понятой в Ленкину квартиру позвали. И я слышала, как менты во всем тебя обвиняют.

Дима хмыкнул и отвернулся.

— А уж когда на Ирку покушение случилось… — хладнокровно продолжала Надя, — и в моей квартире газ взорвался, я только и ждала, когда тебя наконец отпустят. Тяжело тебе было в тюрьме?

— Ладно, Надь, все нормально… — совсем уж смутился Степан.

А Дима — о, какой редкий и радостный для нее жест! — гневно закусил нижнюю губу.

И Митрофанова, чтоб окончательно добить журналиста, широко улыбнулась Степану:

— Кстати, ты отлично выглядишь. Возмужал, такая суровая складка между бровями появилась…

Чего б не сказать комплимент? Степке — приятно, а Полуянов — пусть себе бесится.

Надя и сама не знала, зачем вдруг стала дразнить гражданского мужа. Может, потому, что тот в последние дни был слишком хорошим ? Идеальный на сто процентов мужчина? И она решила показать, что тоже хороша, не обделена вниманием даже на больничной койке? Или пусть это и дела давно минувших дней, а к Степану — несчастному, небритому, неуспешному — у нее все равно сохранились теплые чувства? Или же просто взял верх извечный женский инстинкт — обязательно стравить двух поклонников? А в том, что Степан хотя и жил с Ленкой, и встречались они как соседи, случайно, все равно остался ее поклонником, Надежда не сомневалась.

Как бы то ни было, напряжение в маленькой белой палате достигло наивысшей точки. И тогда Надя тихо попросила:

— Степа, Дима! Давайте, пожалуйста, успокоимся. А то у меня от вас голова еще больше разболелась. И давление, кажется, поднялось.

— А я спокоен, — сквозь зубы произнес Полуянов. И процитировал: — Как пульс покойника.

Степка же затравленно взглянул на журналиста и пробормотал:

— Слушай, Надь… Я, наверно, пойду…

— Нет. Подожди, — властно велела она.

Во-первых, лавров победителя Полуянов пока не заслужил. А во-вторых… И она обернулась к Степану:

— Вот ты мне скажи. Вопрос, предупреждаю сразу, неожиданный. Как ты считаешь… Людка Сладкова — она на убийство способна?

Брови Степана изумленно взметнулись вверх.

— Ты только не спеши отвечать, — попросила Надежда. — Сначала все взвесь. Вспомни.

— Людка? Зануда Людка?.. – с неприкрытым сомнением протянул Ивасюхин. — Наше пугало?

— А ты посмотри, какую она записку Иришке Ишутиной прислала. — Надежда протянула Степану листок с отпечатанной фразой и пояснила: — Вчера по электронной почте пришло.

— «Судьба свое возьмет», — вслух через плечо Степана прочитал Полуянов. И удивленно воззрился на Митрофанову: — Что еще за бред?