— Но как… — я осекаюсь, не зная, о чем спрашивать сначала.

— Вы про лозу? Это моя сестра Августа постаралась. Она — гений во всем, что касается магии жизни. Эх, жаль, сейчас не весна. Вы бы видели, как хорош Старина Честер, когда дерево цветет и выбрасывает побеги! Полбашни в огромных цветах. И обязательно напомните, чтобы я показал вам окрестности в сумерках. Уверен, вы оцените подсветку, — в его улыбке читается скрытая гордость.

— Это ваша… ваш…

— Ага. И моя в том числе. Король Эрк мак Эйдах хотел снести башню, но мы с братьями и сестрами выкупили старика, подлатали и сделали фамильной резиденцией. Одна из причин, по которой я люблю Рондомион. Даже у княгини Исы нет таких шикарных апартаментов с видом на город.

Элвин спрыгивает с лошади и протягивает мне руку:

— Добро пожаловать в мой мир, леди.

Элвин

В конюшне нас поджидал сюрприз.

— Ого, какой красавец! — выдохнул я, разглядывая чужого коня.

Он был великолепен. Значительно больше обычной лошади, но не такой массивный, как рыцарские дестриэ.[17] С длинными мускулистыми ногами, широкой грудью и весь покрытый густой огненной шерстью. Крупная голова на длинной лебединой шее. Большие уши и раскосые глаза придавали жеребцу слегка хитроватый вид. Весь текучий — кусок живого пламени, принявший облик лошади.

Мой Квинт, на котором я проделал весь путь от Разенны до Рондомиона — к слову, совсем неплохой конь, — рядом с этим рыжиком смотрелся убогой крестьянской клячей.

Я зачарованно протянул руку — похлопать жеребца по шее — и еле успел отдернуть. Зубы лязгнули в паре дюймов от пальцев. Злющие глаза сверкнули алым, конь недовольно всхрапнул и мотнул головой.

— Хорошо, парень. Я понял — только без рук. Но чей ты? Точно не Мартина, не Мэй и не Эйприл. Вряд ли Джаниса и Августы, хотя… кто знает? Твейл, Вереск или Джулия? А может, Кора?

Конь не ответил, хотя я бы не удивился, заговори он. Рыжик не просто фонил магией, он словно был чистой магией. Наверное, потому я не мог отвести от него взгляд, как ни старался.

Вообще я равнодушен к традиционным мужским страстям — лошадям, оружию и гончим псам. Разбираюсь в первых двух предметах настолько, насколько требуется, и полностью игнорирую третий. Меч — забавное, но необязательное дополнение к магии. Лошадь — глупая, своенравная скотина, которая нужна, чтобы не бить ноги на дорогах. Никогда до сего дня не понимал тех, кто делает из этих простых вещей культ.

— Может, пойдем?

— Сеньорита, вы что — ослепли? Посмотрите на это восхитительное животное.

— Да, красивый. Выглядит довольно опасным, — с напускным равнодушием отозвалась девчонка.

— Готов поклясться — не только выглядит! Обожаю опасных тварей. Ну разве он не чудо?

Она зевнула:

— Мне все равно. Но тебе нет, поэтому мы будем стоять здесь, пока ты не налюбуешься.

Вот ведь вредная девчонка! Уверен, это было сказано исключительно чтобы меня раздосадовать.

Усилием воли я вернул себя к реальности. Передал наших лошадей заботам двух брауни и велел доставить вещи в мою комнату.

По дороге к выходу я все оборачивался, рискуя свернуть шею, и гадал — кому из моих родственников принадлежит огненный жеребец.

* * *

— Элвин, ты, кусок дерьма. Что ты делаешь в Рондомионе, когда должен быть в Прайдене?

— Спасибо за комплимент, братец. Я тебя тоже люблю.

Фергус высок и худ. Так худ, что это кажется почти болезненным. Без одежды он — наглядное пособие по анатомии, кости выпирают, растягивая кожу цвета толченого мела. Длинные руки и ноги. Кисти — два бледных паука в россыпи драгоценных перстней. Коса белей алебастра. Острые скулы, какие редко встретишь у человека, разве что уроженцы Ибернийских островов иной раз могут похвастаться таковыми. Глаза цвета крови в обрамлении белесых ресниц и густые, также лишенные красок брови.

Больше всего он похож на гигантского бесцветного богомола.

— Какого гриска ты вернулся? И зачем притащил с собой человеческую сучку? — он улыбнулся Франческе, обнажив безупречные зубы. — Привет, сладкие сиськи.

Девица пискнула и спряталась за мою спину.

— Я в некотором роде в почетной ссылке. О причинах лучше спросить у Мартина. А вот что ТЫ делаешь в моем доме? Не припоминаю тебя здесь, когда мы выкупали и реставрировали Старину Честера. И не смей говорить, что занял мои покои.

Он хохотнул:

— Меня Кора пустила пожить. Знал бы, что ты приедешь, непременно занял бы твои комнаты.

— Попробуй. Я оставил там пару сюрпризов, как раз на подобный случай.

Альбинос скептически ухмыльнулся. Не поверил, ну и дурак. Как будто первый день меня знает.

— Зачем ты здесь, Фергус?

— Я приехал для Большой игры, — он приосанился.

— Все демоны Изнанки, я и забыл. Високосный год. Погоди, но игра только в феврале.

— Ага, в феврале. Но вертлявая девка-удача уже раздвинула для меня ноги. Неделю отмечаю. Ринского осталось всего пять бутылок, а от шаннской кислятины у меня изжога.

— И долго собираешься здесь жить?

— После игры уеду, не ной. Не понимаю, с чего вы все так цените эту помойку.

— А что не помойка? Твой Зайнбенбурген?

— Ну хотя бы, — у Фергуса неприятная улыбка. Широкая и вроде бы радушная, но кажется, что он скалит зубы только для того, чтобы укусить. — Мы там знаем толк в веселье. Если приедешь, я покажу тебе, что такое настоящая потеха.

— Выковыривать пленным глазные яблоки ложкой и другие милые развлечения? Спасибо, обойдусь. И не вздумай устроить подобное в моем доме. Кстати, это твой конь в конюшне?

— Ага. Что скажешь, хорош, да?

— Как такой говнюк, как ты, разжился подобной лошадью?

— Выиграл в карты. Оттого и пью. Как конь, — он засмеялся своей немудреной шутке. — Все равно больше делать нечего.

— Придумай себе занятие.

— Уже придумал. Пью.

— Отдаю должное твоей богатой фантазии, но как насчет уехать на пару недель? Скажем, на охоту?

Брат поморщился. Он ненавидит любые намеки, а дипломатию именует не иначе чем «гребаным лицемерием».

— Хочешь от меня избавиться?

— Да ты на лету ловишь.

— Сдохни, я никуда не уеду!

Кто бы сомневался, что он так ответит.

Я устал от дороги, за спиной по-прежнему вздыхала и переминалась Франческа. Совсем не та ситуация и настроение, что требуются для ссор и дуэлей.