Позади захрипел и зачавкал движок лебедки. Оглянувшись, я вижу Джо: восседает среди рычагов, тросов и кабелей, будто птичка, попавшая в силок. Подгазовывает. Радио поставил прямо перед собой, музыка временами пробивается к нашим ушам сквозь шум. Выхлопная труба стреляет клубами сизого дыма, и я подумываю, что эта машина того гляди на куски развалится от тряски.

— Надо было б отправить эту чертову пыхтелку на пенсию вместе со стариком, — говорю. Малой не отвечает. Идем дальше. Слышится стук топора: это Джон обрубает ветви. Будто звон деревянного колокола. И с порывами утреннего ветерка доносится визг радио Джо. Все это — и звуки, и вообще начало дня, и то, как Ли пожирал глазами падающее дерево, — все это здорово греет мне душу. Я решаю, что не так уж плохи наши дела, как думалось.

Над нашими головами подрагивают, гудят трелевочные канаты, разбегающиеся от мачты со шкивами. Я машу рукой вперед:

— Вот твой фронт работ, Малой. Я хочу посмотреть на тебя в деле, а дело наше семь потов выжимает, потому лучше доверь свою задницу судьбе. — Я желаю немного раззадорить его: — Конечно, вряд ли ты продержишься на ногах хотя бы до полудня, ну так у нас носилки под рукой. — Ухмыляюсь. — Парень Орланда окучивает соседнюю грядку. Он тебя заменит, когда загнешься.

У него такой вид, будто его посылают на передовую: стоит по стойке смирно, зубы стиснул. Я-то стараюсь пошутить, подбодрить его, — но чувствую, что смотрюсь сейчас точь-в-точь как старик Генри, когда он ездит по ушам своими наставлениями. Худшего тона для разговора с Ли и выбрать нельзя. Но я ни хрена не могу уняться.)

— Поначалу тебе это вряд ли придется по вкусу. Ты обязательно подумаешь, что я дал тебе самую черную работу в самом черном деле. (И не так уж далек он будет от правды.) Но это неизбежно. Работа полегче, которая с машинами, — ей ведь учить тебя придется. И все равно она опасна даже для парня, который знает, что и как. Кроме того, время сильно поджимает…

(Может, поэтому так сердито звучит мой голос — и я ничего не могу с этим поделать. Потому что знаю, каково это для новичка — заводить чокер под ствол. Оттого и злюсь сам на себя, что спихнул на Ли эту работенку. Вот такое я дерьмо…)

— Но есть одно но: это сделает из тебя человека.

(Даже не знаю. Знаю только, что сначала немножко расслабился с ним, потом снова напрягся — вот как вчера вечером напрягся в разговоре с Вив, объясняя ей нашу сделку с «Тихоокеанским лесом Ваконды». Как напрягаюсь со всеми, кроме Джо Бена. Но с ним-то нам и разговоров долгих не надобно…)

— Продержишься первые несколько дней — считай, что сдюжил. А нет — ну, значит, нет. Мало ли ниггеров не умеют валить лес? Но не все они прозябают на Юге…

(Мне всегда с трудом удавалось общаться с людьми так, чтоб не гавкать. Например, с Вив я начинал беседу в манере очаровашки Шарля Буайе,[36]но всякий раз срывался на тон бати, объясняющего шерифу Лейтону, как прижать к ногтю всяких красных пидоров и прочих ублюдочных коммуняк. И уж поверьте, это по-настоящему чертовски суровый тон. Как только дело касается красных, старик Генри просто-таки ядом исходит…)

— Но я прошу немного попробовать, вот и все…

(Потому что Генри всегда заявлял, что хуже красных только жиды, а хуже жидов — только выскочки-ниггеры, а хуже всех их вместе взятых — только религиозные фанатики с Юга, о которых он то и дело читал в газетах. «Всех их, за линией Мэйсона-Диксона,[37]надо бы перетравить к чертям, а не кормить на налоговые денежки северян…»)

— Итак, если ты готов, возьми вон тот трос и тащи сюда. Я покажу, как подлезть под ствол. Шевелись! Нагнись и смотри…

(Сам-то я не особенно спорил с батей, главным образом потому, что не встречал красных у нас, в Америке, да и мифические напыщенные ниггеры меня никаким боком не цепляли, не говоря уж про религиозных маньяков, о которых я вообще имею совсем смутное представление… но вот Вив, скажу честно, порой не на шутку цапалась с ним из-за всей этой расовой дребедени. Ее это по-настоящему заводило. Помнится… да, дайте-ка вспомнить, как все разрешилось. Видите ли…)

— О'кей. А теперь смотри.

Ли стоит, руки в карманах, а Хэнк объясняет ему азы дела с весомой терпеливостью человека, который излагает только единожды, — и лучше впитывать, потому что другой раз он распинаться не станет. Он показывает Ли, как охватывать петлей поваленный ствол и как цеплять трос к тяговому канату одному из тех, что расходятся во все стороны от мачты…

— …А как подцепишь — сам проследи, чтоб трос ровно лег. Рук у нас не хватает, чтоб по бригаде к каждому бревну приставлять. Усекаешь? — Я кивнул, и Хэнк продолжает объяснять мои трудовые обязанности. — Тогда слушай. — Хэнк проверяет надежность крепления троса ударом ботинка, затем ведет меня вверх по склону к высокому пню, от которого провисшей блестящей нитью тянется на семьдесят пять ярдов к пыхтящей лебедке тонкий провод. — Дергаешь раз — это значит «Забирай». — Он дергает провод. Пронзительный гудок приводит в действие фигурку Джо Бена на лебедке. Кабель вытягивается в струну, басовито гудит. Движок лебедки натужно ревет. Ствол, выдернутый из своего ложа, скачет вверх по косогору. Когда бревно оказывается у самой мачты, Джо Бен выпрыгивает из кабины, отцепляет чокер. Затем один из парней Орланда сворачивает шею-стрелу крана — весь механизм похож на скелет доисторической рептилии, выкрашенный в желтый и возвращенный к жизни без плоти. Джо Бен цепляет клешни-захваты к концам бревна, отскакивает и дает отмашку парню в кабине. И вновь гигантский кусок дерева подскакивает, взмывает в воздух, а Джо Бен спешит занять свое место за рычагами. — У Джо работенка не сахар, но, я же говорю, тут ничего не попишешь. — К тому времени, как стрела развернулась и упокоила комель на прицепе трелевщика, Джо уже снова в кабине лебедки, подает обратно чокерный трос. Трос змеится по кустам и раскорчеванному дерну туда, где стоят Ли с Хэнком. Я внимательно слушал, надеясь на дальнейшие объяснения, проклиная Хэнка, поскольку он предвидел, что придется столько объяснять. Мы стояли на этой «сцене» бок о бок, в преддверье моего Первого Трудового Дня…

(Вив, видите ли, много читает и много в чем смыслит. Отсюда и все беды, потому что ничто так не бесит старика Генри, как человек, тем более женщина, обычная девчонка, которая имеет наглость смыслить больше него в том, о чем он уже составил мнение… так или иначе, в тот раз они сцепились, вы подумайте, из-за Библии, из-за того, что там написано про расовые дела…)