Осенью 1915 года он принимает командование над нашей Минной дивизией и сразу ее оживляет. При ее помощи значительно усиливает защиту столь важного Рижского залива и, кроме того, неоднократно своими кораблями поддерживает армию генерала Радко-Дмитриева, что позволяет ей укрепиться впереди Риги и не сдать противнику этот важный пункт.

За это ему был пожалован орден Св. Георгия 4-й степени.

И вот теперь, в нарушение всех условностей, имея всего 41 год, он произведен в вице-адмиралы, пробыв контр-адмиралом всего два месяца, и назначен командующим Черноморским флотом.

Вот относительно назначения нового начальника дивизии мнения сильно расходились: одни считали его безусловно подходящим на этом месте, а другие, наоборот, утверждали противное. Боялись, что, так как он был всегда далек от Минной дивизии, не сможет понять духа личного состава миноносцев и не сумеет войти в положение дивизии, а на этой почве возникнет много недоразумений и конфликтов. Только в одном никто не сомневался — что он был одним из самых выдающихся и образованных наших морских офицеров. Да, трудно и невыгодно принимать места после столь выдающихся предшественников, как Колчак! Надо отдать полную справедливость адмиралу Кедрову — после нескольких месяцев совместной с ним службы в тяжелой боевой обстановке такое предубеждение совершенно пропало, и все преклонились перед его энергией, знанием дела и ясным умом. В нашей тесной кают-компанейской среде его полюбили как старшего соплавателя и замечательно интересного и веселого собеседника.

В июле командир получил уведомление, что решено окончательно приспособить «Новик» под флагманский корабль. Для этого приказано было срочно устроить необходимые помещения для штаба и его команды. Это было как раз то, от чего командир всегда так усиленно старался избавиться, еще находясь в Рижском заливе. Он считал, что, превратясь в яхту адмирала, «Новик» потеряет свою самостоятельность и будет совершенно обезличен. Однако, получив такое категорическое приказание, нам ничего не оставалось делать, как приняться за соответствующие перестройки.

19 июля, в день Св. Серафима Саровского, мы решили в первый раз праздновать наш судовой праздник и, по возможности, пышнее, несмотря на неудобство стоянки в доке. Для этого были разосланы приглашения всем бывшим офицерам «Новика» и в кают-компании дружественных нам кораблей. Утром в день праздника было торжественное Богослужение, на котором присутствовал адмирал Трухачев, а затем состоялся обед. С утра мы были засыпаны поздравлениями и цветами. Это доказывало, насколько наш «Новик» был любим на Балтийском флоте. Вообще, наш первый раз справлявшийся судовой праздник удался на славу.

8 августа пришло известие, что эскадренные миноносцы «Доброволец» и «Донской Казак» подорвались на неприятельских минах, причем первый тотчас же затонул.

Дело случилось следующим образом. Как раз в эти дни по ночам происходили работы по заграждению проходов у самого южного берега посредством затопления пароходов и лайб с камнями. Чтобы производящим эту операцию судам было удобнее ориентироваться, в так называемом маневренном мешке, в углу между заграждениями должен был стать «Доброволец» и все время светить в определенном направлении.

С утра этого дня в дозоре находились миноносцы «Донской Казак» и «Забайкалец». Весь день стоял туман, который временами рассеивался. В один из таких моментов «Донской Казак», стоявший на якоре у южной части заграждения, увидел на SO от себя, на заграждении, силуэты неприятельских судов и немедленно открыл по ним огонь. Но в этот момент опять нашла такая густая полоса тумана, что ничего не стало видно. Миноносец сейчас же поднял тревогу, и все силы Рижского залива вышли на позицию. К 6 часам вечера наконец туман разошелся, но горизонт был чист.

К вечеру стало сильно свежеть, но тем не менее операция по заграждению проходов должна была продолжаться. В назначенное время «Доброволец» стал на свое место и открыл освещение прожектором.

С «Донского Казака», находившегося в трех милях от него, все время следили за ним. Около 9 часов 30 минут свет прожектора вдруг погас и больше уже не зажигался. В тот же момент был услышан взрыв. Думая, что взорвалась какая-нибудь мина на позиции, как это часто бывало в свежую погоду, на него не обратили особого внимания.

Но в 10 часов 10 минут была получена радиотелеграмма начальника 5-го дивизиона: «„Доброволец“ — взорван». Место «Добровольца» занял «Москвитянин», которому удалось подобрать трех офицеров и пятьдесят человек команды.

В числе погибших на «Добровольце» был и его командир, капитан 2-го ранга Н. А. Вирениус[68], один из выдающихся офицеров нашего флота, который принял миноносец только накануне, перед его выходом в море.

Утром следующего дня «Донской Казак», окончив дозор, снялся с якоря и подошел к месту гибели «Добровольца» — приблизительно на 40–45 кабельтовых от неприятельского берега. Там ему удалось подобрать пять трупов, которые затем ему было приказано отвезти в Рогокюль.

Поэтому «Донской Казак» взял курс на Моонзунд, дав ход 21 узел. В 9 часов 48 минут утра неожиданно на миноносце все ощутили сильный толчок, точно он перескочил через гряду. «Донской Казак» сразу остановился и стал крениться на левый борт. Оказалось, что под его кормой взорвалась мина.

Этим взрывом был оторван почти весь кормовой отсек, вплоть до офицерского помещения. Левый винт с валом был отломлен до дейдвуда, а правый согнут под углом около 10°. Огромной силой взрыва также был сорван с места бомбомет Виккерса, который, ударившись о вторую дымовую трубу, вылетел за борт.

Миноносец потерял возможность двигаться и управляться; была опасность, что он сейчас же затонет. К нему на помощь спешно подошли миноносцы «Стерегущий» и «Забайкалец». Первый подал буксир, а второй ошвартовался к борту. Таким образом, они благополучно привели его в Куйваст.

Во время взрыва на «Донском Казаке» было убито девять матросов, тяжело ранено — два и легко — девять.

Таким образом, оказалось, что неприятелю во время тумана при помощи мелкосидящих судов удалось разбросать мины с внутренней стороны позиции. Этот район был немедленно тщательно протрален.

Между тем работы по нашему ремонту быстро подходили к концу. Завод точно выполнил свое обещание, и почти ровно через шесть недель, 13 августа, «Новик» получил возможность выйти из дока. Простояв еще несколько дней у завода, чтобы закончить кое-какие мелкие работы и перекраситься, мы перешли в Северную гавань для приемки полного запаса нефти.

20 августа, утром, нам было приказано идти в Ревель. Там около 5 часов вечера к нам прибыли командующий флотом и начальник дивизии, и мы вышли обратно в Гельсингфорс.

22 августа было решено, что начальник дивизии окончательно перенесет к нам свой флаг. В этот же день к нашему борту подошел «Сибирский Стрелок» и стал передавать все имущество штаба, после чего перебрался к нам и сам адмирал.