Честно говоря, я был даже доволен, что остров оказался не таким, каким он представлялся в воображении, то есть в соответствии с рекламными буклетиками, — вылизанным полем для гольфа с идеальными современными коттеджами и пальмовыми аллеями. Вместо этой глянцевой поверхности мы нашли здесь гору мусора, неряшливость, пижонство, шелудивых собачонок и беспризорных овец, красоток в спортивных «Мерседесах» и «колхозниц» с ведрами на головах, постоянную и какую-то странную, на наш взгляд, как бы деловую озабоченность местного населения, некий дух причерноморской зоны, особенно Абхазии, переезды туда-сюда, толковища на углах, плутоватые физиономии у отелей и на пирсе, страннейших пластмассовых коней и петухов в витринах магазинов, алебастровые бра в коридорах гостиницы, каковых в западном мире вроде бы не может существовать и за которыми надо снаряжать экспедицию, скажем, в Караганду, продажу чего-то резного, деревянного, плетеного, нанизанного на ниточки, «козла», которого по вечерам в своих двориках забивают «шоколадные голландцы» с не меньшей увлеченностью, чем это делают ветераны армии и госбезопасности на московских бульварах; словом, мы нашли здесь как бы свой карибский вариант нашей «затоваренной бочкотары».

Самих нешоколадных голландцев на острове раз-два и обчелся, речь их на улицах почти не слышна, а вот французов не так уж мало — и в северной части, которая без всяких хитростей попросту считается частью Франции, и в южной, где они владеют магазинами и ресторанами.

Рестораны здесь, надо сказать, чертовски дороги, но и отменны, в них поддерживается французский шик и стиль.

Любопытно бывает обнаружить в какой-нибудь маленькой бухточке, среди деревенских дворов с бродящими курами и овцами, идеальный французский ресторан и в нем хозяина, эдакого парижского сноба в очках с тонкой золотой оправой, похожего на моего одного приятеля, что путешествует через океаны в первом классе, держа в одной руке бокал сухого мартини и томик Платона в другой.

Чтобы создать у читателя некоторое представление о ежедневной жизни островитян, приведу несколько сообщений из местной газетки.

«…Леди Джи-Си-Эм в полночь обнаружила у себя на крыльце незнакомого мужчину. Заметив, что обнаружен, мужчина убежал…»

«Во дворе дома на улице Гвоздик загорелась куча мусора. Подозревают, что причиной пожара стали бенгальские огни. Пожарные загасили огонь…»

«Джентльмен Ви-Пи запарковал свой грузовичок на Фронт-стрит, но, вернувшись, обнаружил его полное и удивительное отсутствие. Предполагают, что кто-то решил на грузовичке позабавиться…»

«Леди Эс-Эм-Эс явилась в полицию с жалобами, что джентльмен Эйч во время недавней с ней ссоры дал волю рукам. Правительство, сказала она, должно решительно пресекать подобное безобразие…»

«Иные из новоприбывших требуют на нашем острове предоставления им работы, однако не хотят пачкать руки. Джентльмен Кью, явившись на работу в пьяном виде, даже не представлял себе, в чем заключаются его обязанности…»

«Молодой герой. Четырнадцатилетний Тео Нейлингер спас утопающего в бурных водах Гайана-бич шестидесятилетнего гостя легендарного джазиста Бенни Гудмана, который, будучи бывшим морским пехотинцем, слишком переоценил свои плавательные возможности. Окруженный толпой, молодой герой сказал: „Ол райт. Так поступаем мы, антильцы…“»

«Дорогая редакция, я являюсь красивым подростком. Недавно ко мне подошел красивый пожилой господин и предложил совершить на его яхте кругосветное путешествие. Что вы мне посоветуете?» — «Дорогой красивый подросток, мы советуем тебе завершить образование, получить хорошую работу, заработать деньги и совершить кругосветное путешествие без красивого пожилого господина…»

«Комиссар по туризму, культуре и спорту Сэм Хейзел (на нас смотрит круглая физиономия веселого плута) говорит, что при нынешнем развитии слово „конкуренция“ на острове Сен-Мартин становится абсурдным. В отличие от других островов, мы не пытались ни построить социализм, ни развить промышленность, мы просто ждали. Теперь они испытывают кризис, а мы бурно развиваемся. Туризм — вот истинный путь карибской цивилизации».

Опускается вечер. Начинают стучать «бочечные оркестры». Признаться, я этот ритм рэгги терпеть не могу, однако положение туриста как бы обязывает восхищаться экзотикой. Как-то на пляже толпа человек в пятьдесят «шоколадных голландцев» танцевала часа четыре под одну и ту же песню. «Нравится вам наша музыка?» — спросил меня полицейский. «Музыка-то хороша, — слукавил я, — но, кажется, с кассетой что-то не в порядке, все время крутится одна и та же песня». — «Да что вы, мой друг, — удивился он, — это сорок четыре совершенно разные песни». Цезарю — Цезарево, быку — быково.

Продолжаем снова из Блока, как и в Ки-Уэсте: «По вечерам над ресторанами какой-то там воздух дик и глух и правит окриками пьяными весенний и тлетворный дух». Далее, из советского фольклора — «все в порядке, пьяных нет».

Пьяных и в самом деле мы за всю неделю не наблюдали ни одной персоны, и медицинский вытрезвитель, господа, хотя, возможно, это и прозвучит фантастично, попросту отсутствует. В связи с этим отсутствием не чувствуется как-то и тлетворного духа, если только нельзя к этому духу отнести ресторанную дороговизну. Вот тут уж, в этих островных ресторанах, на туристах отыгрываются вовсю, каждый ужин вдвоем подкатывает под сотню. Кухня, впрочем, во многих местах великолепная, особенно во французских заведениях «Эскарго» или «Журавлиный хвост» или в заведении с уклоном к международному авантюризму, именуемом «Хемингуэй». Опять он!

Наш хозяин, объяснили нам в этом ресторане, дружит с этой семьей, и внучки писателя, столь мило продолжившие фамильную славу Марго и Мэриель, нередкие здесь гости.

«Сегодня вечером не ждете?» — спросил я. «Мы ждем их каждую минуту, сэр», — был ответ. Заиграла музыка из знаменитого французского гомосексуального шедевра «Клеточка с приветом», и началось шоу — танцы трех существ неопределенного пола.

О скольких предметах я уже рассказал в этой серии побегов, но не коснулся пока что одного, из-за которого, собственно говоря, и все побеги возникают, а именно пляжа. Тут, впрочем, особенно-то и распространяться нечего за пределы одного слова — восхитителен! Лежа под пальмами на песке, напоминающем пудру «Макс Фактор», рядом с прозрачной водой — странным образом никаких, даже мелких, нефтяных катышков не обнаруживалось, — мы посматриваем на сопляжников, американцев пожилого в основном возраста. Любопытно, что среди них немало типов, напоминающих персонажи коктебельского литфондовского курорта. Вот, например, лежит поэт Поженян, читает мемуары автомобильного магната Йакока, хочет стать богатым. Вот с коктейлем «Кровавая Мери», проходит правдист-международник Почивалов, вот раскладывает пасьянс армейская сильфида Юлия Друнина… На пляжах как-то особенно ясной становится конечная неизбежность идеологической конвергенции.

Кончается наш очередной побег, мы грузимся в «джамбо» компании «Пан-Ам» и летим, но не на север, а на юг, на остров Антигуа, чтобы забрать и там группу загорелых. Вслед за этим берем курс на Нью-Йорк, и вот мы в