— После нашего разговора в воскресенье я поняла, что вела себя как истеричка, слишком болезненно на все реагировала и напугала тебя. Потому и решила, что ты никогда мне больше не позвонишь, — выпалила я, осторожно наблюдая за ним из-под ресниц.

— Ну… — медленно начал он.

«Господи, нельзя немного побыстрее? — в отчаянии подумала я. — Мои нервы уже на пределе».

— Я и в самом деле не собирался тебе звонить, — признался он.

— Вот как?..

Да, ничего себе вечерок выдался!

Мне показалось, будто я получила удар в живот лошадиным копытом.

Вообще-то это неправда, поскольку меня никогда не лягала лошадь. Но я чувствовала себя так, как когда лет в десять упала со стены на выдубленную солнцем лужайку, жесткую как асфальт. Упала прямо на живот. Я помню эту боль, ощущение тошноты и перехваченное дыхание.

Примерно так я чувствовала себя сейчас.

— Не потому, что мне не хотелось, — продолжил Адам, явно не понимая, как мне больно. — Но я решил, что так для тебя лучше.

— В каком смысле? — спросила я, сразу почувствовав себя неизмеримо бодрее.

— Тебе так много пришлось пережить за последнее время. Мне не хотелось тебя расстраивать.

Просто ангел, да и только!

— Ты меня не расстраивал, — сообщила я.

— Да нет, точно расстраивал, — настаивал он. — Прости, но я же видел, что каждый раз при встрече со мной ты раздражаешься или огорчаешься.

Меня окатила волна облегчения.

— Это ты меня прости, что я так себя вела, — сказала я. Но…

Я набрала полную грудь воздуха. Как-никак я сильно рисковала: собиралась признаться в своих чувствах.

— Я скорее соглашусь видеть тебя, чем не видеть, — наконец выговорила я.

— Правда? — по-мальчишески обрадовался он.

— Да.

— Ты уверена?

— Уверена.

— Значит, ты мне доверяешь?

— Ох, Адам, — сказала я, одновременно плача и смеясь. — Я сказала, что хотела тебя видеть. И ни слова о доверии.

— Ладно. — Он тоже засмеялся — правда, без всяких следов слез. — Но ты поверишь, если я скажу, что хочу видеть тебя, а не Хелен?

— Да! — торжественно произнесла я. — Поверю.

— И если кассирша поссорится с кем-то по поводу сдачи, впадет в истерику и сбежит со своего места, а мне придется ждать, чтобы заплатить за кофе, ты не подумаешь, что я удрал через черный ход?

— Нет, — улыбнулась я, — не подумаю.

— Значит, мы друзья? — умоляюще спросил он.

— Да, — согласно кивнула я. — Мы друзья.

А в голове у меня вертелось: «Друзья! Ты в самом деле сказала друзья ? Но вряд ли друзья ведут себя так, как тебе. хочется вести себя с Адамом. Вот, например, Лаура — твой друг, но ведь тебе не хочется содрать с нее одежду при каждой встрече? Поправьте меня, если я ошибаюсь, но именно это хочется мне сделать с Адамом!»

— Заткнись! — пробормотала я, обращаясь к себе.

— Прости? — Адам встревоженно посмотрел на меня, явно решив, что я начала все по новой.

— Да ничего, — улыбнулась я. — Все в порядке.

— Ладно, — сказал он. — Раз мы во всем разобрались, давай договоримся о встрече.

— Ой, я прямо не знаю, — снова закокетничала я.

— Что ты делаешь в воскресенье вечером? — спросил он.

Я сделала вид, что размышляю, хотя на ближайшее десятилетие никаких дел у меня назначено не было.

— Может, ты бы зашла ко мне? Я бы приготовил тебе ужин… — предложил он.

— Да, это было бы чудесно, — ответила я.

— Договорились! — обрадовался он. — Дженни и Энди уехали на выходные, так что в квартире мы будем одни.

— Вот как?.. — сказала я.

Я ведь женщина светская.

На самом деле я хорошо понимаю, что отправиться на квартиру к мужчине, когда остальных жильцов не будет дома, и согласиться на приготовление для тебя ужина означает не только отбивные или пасту.

«Замечательно!» — подумала я.

Я не могла поверить в свою удачу.

— Хорошо, Адам, я согласна.

Мы договорились о времени встречи. Потом он проводил меня и Кейт до машины, и мы отправились домой.

Итак, приготовления к воскресенью.

Ингредиенты:

одна брошенная, отвергнутая двадцатидевятилетняя женщина, недавно родившая ребенка;

щедрая доза вины;

немного предвкушения;

пакетик беспокойства относительно вида своего тела;

веточка возбуждения (дикого, если возможно);

чайная ложка сконцентрированного глубокого отчаяния;

немного паники по поводу растяжек на коже;

две штуки черных чулок с кружевными резинками;

одни забавные черные трусики;

один черный бюстгальтер чудесного фасона;

одно платье;

одна пара туфель.

Украшения:

помада ярко-красного шлюшечного цвета;

несколько слоев черной туши.

Инструкция:

отложите пока в сторону чулки, трусы и бюстгальтер. Они понадобятся позже.

Начните с женщины.

Проверьте ее глаза и кожу, чтобы убедиться, что не истек еще срок годности.

Добавьте вину, предвкушение, беспокойство, возбуждение, отчаяние и панику.

Тщательно перемешайте.

Оставьте смесь на пару дней.

В ванной комнате средних размеров подготовьте женщину для бритья ног, окраски волос и покрытия лаком ногтей на ногах.

Перед началом обработайте тело дорогим лосьоном, время от времени переворачивая.

Добавьте чулки, забавные черные трусики и бюстгальтер чудесного фасона. Попрактикуйтесь перед зеркалом, принимая соблазнительные позы, позволяя волосам упасть на глаза, и поучитесь смотреть из-под ресниц.

Проверьте, что она все еще может ахать и выгибать спину и говорить нечто вроде: «Ох, милый, это было чудесно» или «О господи, только не останавливайся», при этом не меняя выражения лица.

Договоритесь с сестрой — лучше с Анной, — чтобы она присмотрела за вышеупомянутым ребенком.

Добавьте щедрую порцию ярко-красной помады, несколько слоев черной туши, короткое, на пуговицах, алое платье (красное — ведь цвет страсти?) и черные туфли с застежками вокруг щиколоток.

По желанию: презервативы в сумке не помешают.