денежные переводы, телефонные сообщения и все остальное говорит лишь о дурацких отношениях, завязанных на дури. Еще я поняла, что совсем не знаю Финна, поэтому могу и ошибаться, но все равно не верю.

Я на грани и дергаюсь, пока Финн не уходит. Его присутствие выбивает из колеи. Меня выматывает сама мысль о предстоящем разводе, адвокатах и судебных баталиях. Я пытаюсь об этом не думать. Пытаюсь на мгновение остановиться и разложить все по полочкам. Его допросят и отпустят. Финн обвинит меня в своем унижении. И что дальше? Съедет в гостиницу? Стоп. Надо немедленно это прекратить. Выливаю остатки кофе в раковину, иначе начну нервничать еще больше. Потом собираю завтрак для Николы.

Через пару часов меня отвлекает от дел треньканье телефона. Сообщение от Пейдж.

«Увези Николу и Эйвери из дома! И все их вещи! Быстро!»

– Черт, – ругаюсь себе под нос, вскакивая с дивана, и бегу за пальто и ключами. Я не спрашиваю причину, просто действую.

Когда я врываюсь в гостевой домик, Никола подпрыгивает и хватается за грудь.

– Прости, нет времени. Надо немедленно уезжать, – чуть ли не кричу, на бегу собирая детские вещи и туалетные принадлежности в наволочку, которую сорвала с подушки на кровати.

Никола ни о чем не спрашивает. Мы просто собираем вещи.

– Спрячься в машине сзади, как раньше. А я соберу остальное, – командую я, протягивая ей ключи.

Никола кивает, быстро подхватывает Эйвери и идет к машине. Я бросаю все, что попадается, на глаза в наволочку и несколько пакетов, в которых приносила еду. Контактные линзы, косметику, детские книжки, даже открытые бутылки с водой и грязные тарелки из раковины. Дом должен выглядеть так, будто здесь никого не жил. Не знаю, зачем я это делаю, не знаю, сколько у меня есть времени, но меня подгоняет адреналин, и я бросаю сумки в багажник рядом с Николой и малышкой.

– Что случилось? – спрашивает она, когда там не остается свободного места.

– Пока не знаю, но надо ехать.

Накрываю ее и сумки флисовыми пледами и бегу к водительскому сиденью. Аккуратно выезжаю и вздыхаю с облегчением, свернув с нашей улицы. Продолжая рулить, звоню Пейдж.

– Пейдж, – говорю я, услышав ее голос.

– Вы уехали? – быстро спрашивает она.

– Да, мы в машине, я за рулем. Что происходит?

– Есть ордер на обыск твоего дома.

– Что?!

Я чувствую боль в груди и внезапное головокружение.

– Приезжайте сюда. Если полиция будет обыскивать дом, то и гостевой домик тоже. Они бы нашли Николу, – объясняет Пейдж, но я ее прерываю.

– Погоди. Давай по порядку. Зачем полиция будет обыскивать мой дом?

– Финн. Его арестовали. Он позвонил мне, потому что ты не брала трубку.

– Финн позвонил тебе?

– Наверняка я была последней, кому он собирался звонить. Финн успел сказать всего пару слов, но смысл его сообщения для тебя довольно прост – ответить на его звонок и как можно скорее убраться из дома.

– О нет… Что… Бог ты мой. Но… ордер?

– Финн же заявил, будто плохо знал Калеба и тот никогда не был в его машине или дома. Но после всего, что от меня получили копы, у них хватит улик, чтобы доказать ложь Финна, поэтому они выписали ордер на обыск машины и дома. Приезжай ко мне. Никола может остаться тут, – говорит Пейдж и вешает трубку.

Невозможно. Этого просто не может быть. Финн жуткий врун, но не убийца. Мне нехорошо. Я останавливаюсь у дома Пейдж. Она открывает гараж, и я въезжаю, чтобы Никола прошла в дом оттуда, не попадаясь никому на глаза.

Пейдж берет Эйвери и садится с ней на диван, а помятые вещи Николы мы заносим в гостевую спальню. Вернувшись в гостиную, я с удивлением вижу, что рядом с ребенком Пейдж совершенно переменилась. Я знаю, что она жила ради сына, но мы не были знакомы, когда он еще был маленьким, а она не похожа на любительницу понянчиться с малышами, поэтому перемены на ее лице поразительны. Она выглядит как прежняя Пейдж, какую я знала до смерти Калеба, и даже в разгар всего кошмара при виде этого у меня теплеет на душе.

– Не знаю, когда они будут обыскивать дом, но лучше не рисковать.

– Спасибо, – ошеломленно произносит Никола.

– Я пришла бы утром, но у полиции появились новые вопросы. А это тебе, – говорит Пейдж, кивая в сторону кухни.

На кухонном столе лежит крохотное устройство, подсоединенное к ноутбуку.

– Я прослушала только несколько минут – узнать, исправен ли жучок. Не хочу вторгаться в твою личную жизнь, поэтому слушай сама, а если найдешь что-то важное, просто отметь время на записи, – говорит она, и Никола задумчиво кивает.

Она встает и медленно подходит к ноутбуку, как будто он может укусить. Никола садится на стул перед ним и глубоко вздыхает, готовя себя к тому, что услышит. Пейдж подходит к ней, держа на бедре ребенка, и вручает наушники.

– Здесь только кнопки «включить» и «выключить». Можешь прокрутить вперед ненужное, чтобы не тратить сто девяносто два часа.

– Хорошо, – отвечает Никола, надевая наушники, и смотрит на экран, на котором дергаются черточки аудиозаписи, напоминающие электрокардиограмму.

У меня гудит телефон. Местный номер. Наверное, из полиции. Они могли забрать у Финна телефон. В полиции правда разрешают сделать только один звонок или так бывает лишь в сериалах? Я не знаю, но мне плевать. Мне не хочется слышать его голос, и я сбрасываю звонок.

Хотя, вообще-то, не наплевать. Слезы встают комком в горле. Человек, которого я любила столько лет, сейчас в тюрьме, а я игнорирую его, лишая спасательного круга. Это несправедливо. Конечно, сейчас я ненавижу его и не способна посочувствовать. Но у Финна есть друзья, есть родные. Я больше не обязана его защищать. Встаю и иду к плите, вскипятить воду для чая, пока Пейдж ищет интересный мультик с разноцветными лошадками, чтобы занять Эйвери. И мы ждем.

Через час мы с Пейдж наблюдаем, как к моему дому подъезжает полиция. Мия в библиотеке, занимается учебным проектом, а я не подумала, что кто-то должен присутствовать при обыске. Или Финн дал им ключи? А может, они взломают дверь?

– Иди, – говорит Пейдж, и я хватаю чашку кофе, чтобы выглядеть так, будто ни о чем не подозреваю.

Я выхожу из дома Пейдж и стараюсь идти медленно. Не знаю, с чего я решила, что должна выглядеть спокойной, когда у моего дома полиция, но раньше в моей жизни такого не случалось. Я подхожу к двери, у которой стоят три копа.

– Привет.

Господи,