И такой красноречивый взгляд. Арман лишь вяло подумал о том, откуда его секретарь разузнал, что королевский оборотень – маг Жизни.

Пошарив в поясной сумке, Арман извлек жестянку с модификаторами, а из нее, в свою очередь, коробочку с нейтрализатором. Это были белые горошины, возвращающие оборотня к исходному дару, и Арман совершенно не любил ими пользоваться, потому что после них его мучили дикие мигрени. Но Брант, избитый, окровавленный, смотрел так, как будто распластанная Эрика с разбитым лицом являлась для него высшей ценностью. И поэтому Арман проявил слабость, недостойную короля. Вместо того чтобы отвернуться и дать девушке просто умереть, он положил на язык две пилюли и раскусил их, глотая обжигающую горечь снадобья. Деревянные стены привычно дернулись, потом вернулись обратно, и Арман склонился к Эрике.

Да, ее знатно приложили по голове. Ему даже показалось, что висок вмялся внутрь черепа, но потом он решил, что все-таки это игра света. Лицо Эрики все еще менялось, являя какие-то малознакомые, чужие лица. Среди прочих Арман узнал лицо одного из часовых, которого частенько видел во дворце.

– Ну что же вы, – прохныкал Брант, – умирает ведь!

– Помолчи, – хмыкнул Арман. – Я бы на твоем месте подумал, как ты сможешь объяснить мне, зачем я это делаю.

– Ваше величество великодушны, – быстро забубнил Брант. – Вы не дадите умереть юной девушке, которая виновата только в том, что не захотела стать вместилищем старой паучихи.

– Фокус твоей юной девушки стоил жизни и воспоминаний другой девушке, – недовольно ответил Арман. Зря так сказал, потому что снова взметнулось в душе чувство вины перед Леоной. А Эрика… Что Эрика? Она сделала то, на что у других кишка была тонка. В том числе и у него.

Переговариваясь с Брантом, он опустился на колени рядом с Эрикой, положил пальцы по сторонам еще теплого лба и прикрыл глаза. Дар Жизни в груди вяло шевельнулся и потек, словно густая патока, медленно и неохотно, вниз по рукам. Арман, считывая Эрику, видел, что действительно кости проломлены от удара, что мозг отек и давит на стенки черепа и что даже с лекарем Эрика вряд ли очнется, а с магом Жизни… ну, хорошо будет, если овощем не станет, как Витта.

Невзирая ни на что, Арман не хотел Эрике такой судьбы. В конце концов, он говорил с другими куколками, и нужно было обладать недюжинной силой воли, чтобы противостоять ментальному воздействию королевы и отвергнуть саму мысль о том, что тело будет править, да, но уже управляемое памятью старухи.

Будучи магом Жизни, Арман редко когда выстраивал заклинания. Почти всегда он использовал свой дар напрямую, как и сейчас, попросту вливая его в пострадавшую. Он вытолкнул из себя невидимую простым глазом, но в магическом восприятии ослепительно-белую субстанцию. Вытолкнул прямо в голову Эрике, выравнивая вмятину, сращивая кости, снимая отек и заставляя кровь циркулировать по сосудам так, как это было до травмы. Прикусив до крови губу, он щедро давал Эрике даже больше, чем того требовалось, восстанавливая мозг до мельчайшего кусочка. И между делом думал, что если бы королева успела позвать мага Жизни к Витте, и сестра была бы сейчас здорова.

Когда Арман открыл глаза, лицо Эрики обрело свой истинный вид. Он медленно отнял руки, посмотрел на Бранта.

– Она восстановится полностью. Мозгу не был нанесен серьезный ущерб, можно сказать, мы успели.

Брант молча кивнул и, стоя на коленях, прижал к груди Эрику – в тот самый момент, когда ее ресницы затрепетали.

Дальше… Но Арману было не интересно, что у них будет дальше. Он поднялся и, отвернувшись, подошел к окну.

Нужно было идти и искать Леону. Это можно было сделать, раскусив модификатор, – теперь уже для обретения дара поиска, но опять-таки он не взял с собой ничего из личных вещей Леоны. Придется вернуться во дворец, затем снова прийти сюда.

Он снова достал модификаторы, взял нужный, чтобы переместиться во дворец, но вдруг услышал сиплый голос Бранта.

– Ваше величество… Ее вещи вон там, в спальне. Возьмите простыню. Она ведь спала на ней довольно долго.

За спиной завозились, послышался шорох одежды, вздохи. Арман обернулся, посмотрел на Эрику – та открыла глаза и молча смотрела на него. И следа не осталось от той спесивой куколки, с которой беседовал Арман во дворце. Теперь на него испуганно и как будто обиженно смотрела совсем юная девушка, беспомощная и, кажется, совершенно безобидная. Брант все еще держал ее, обнимая и прижимая к себе как ребенка.

– Вы, – внезапно сказала она. – Вы собираетесь искать Леону?

– Это произошло по вашей вине.

– По моей? Это вы ее недостойны, – тяжело вздохнула Эрика. – И не стыдно? Вы собственноручно скормили ее чудовищу.

На нее зашикал Брант, мол, как ты можешь? Где твоя благодарность? Эрика умолкла и устало прикрыла глаза. Арман ответил:

– Я знаю, что я сделал. Но в данный момент это не имеет значения.

Обращаясь к Бранту, спросил отрывисто:

– Вот эта спальня?

И, получив утвердительный ответ, вошел в маленькую комнатушку.

Привычной стала эта боль, которая не отпустила до конца ни разу с того момента, как из Оракула извлекли тело Леоны Кьенн. Иногда Арману казалось, что неведомая тварь, поселившись внутри, с аппетитом пожирает его внутренности, полосуя их когтями-лезвиями. А они срастались снова, и потому Арман Линто не умирал, а продолжал жить. И это было правильно, что он не умирал. По крайней мере, правильно до того момента, как к Леоне вернется память и она сама отшатнется от него в ужасе и отвращении. Он думал именно так и каждый раз вспоминал, как нежно она его целовала, какими теплыми и шелковыми были ее ладони. А здесь… Арман сгреб покрывало, бросил на пол, стянул простыню и несколько мгновений простоял, уткнувшись в нее лицом. Хлопок хранил запах Леоны, и Арман был готов поклясться, что не знает аромата тоньше и приятнее. Снова почудилась тонкая нотка зеленого яблока, свежего, хрустящего. Стиснув в кулаке простыню, он свободной рукой достал модификаторы, извлек ту пилюлю, которая преобразует его дар в дар мага-поисковика, и торопливо раскусил ее, глотая горечь.

Он не стал тратить времени на построение заклинания, на вычерчивание сложных опорных фигур. Снова воспользовался силой, грубо и быстро разливаясь невесомой пеленой по поверхности яруса… Когда Арман собрал себя вновь из тысячи капель, тяжелая, напитанная силой нить уже багровела перед ним в воздухе. И он пошел по следу, совершенно не слушая, что говорит ему Брант.

Путеводная нить вилась вдоль дороги, и Арман перешел на бег. Солнце припекало, и в скором времени глаза начал заливать пот, но он только утерся рукавом. Арман уже заметил, что нить свернула с дороги, уходя к лесу. Ему это не понравилось: зачем Леоне в лес? Разве что посидеть в тени. Но в лесу много чего может приключиться нехорошего.

Быстрее, еще быстрее!

«Пожалуйста, пусть с тобой ничего не случится!» – мысленно взмолился он, сам не понимая, к кому или к чему обращается.