просто измениться самому. В приложении к конкретной ситуации, в которой оказался Семён, эта максима формулировалась примерно так: если у тебя нет возможности проломить стену тюрьмы, то нужно стать стеной, слиться с тем, что ограничивает твою свободу, и тогда ты перестанешь быть пленником.

Казалось бы, задачка с первого взгляда выглядела невыполнимой. Действительно, ну как можно стать кем-то другим, это же нереально. Однако для бессмертного в этом не было ничего невозможного и даже нового, ведь подобным техникам их специально обучали, чтобы убийцы могли выслеживать свои жертвы, не имея об их местонахождении абсолютно никаких сведений. Всё, что нужно было бессмертному для успешного поиска — это знать саму жертву. Метод не был таким уж тривиальным, для поиска киллеру требовалось как бы растворить свою собственную личность и стать жертвой, думать как она, чувствовать как она, слышать те же звуки и видеть ту же картинку.

Подобную сонастройку или, лучше даже сказать, слияние сознаний можно было осуществить, лишь имея в запасе достаточно времени, но это как раз не составляло для Семёна никакой проблемы, чего-чего, а времени у него было в избытке. Разумеется, слияние с божественным сознанием запросто могло закончится для сознания обычного человека окончательным растворением, фатальной потерей идентичности, но альтернативы всё равно не было, разве что медленно сходить с ума. Нельзя сказать, что Семён вообще не колебался, прежде чем приступить к выполнению своего безумного плана, но колебания эти не были продолжительными. Между гарантированным безумием и риском развоплощения бессмертный вполне предсказуемо выбрал риск.

Практика довольно быстро начала приносить результат, чему немало способствовало то обстоятельство, что никакие внешние факторы практикующего не отвлекали, ввиду их полного отсутствия. Сначала это были едва уловимые ощущения, вроде покалывания и слабого сладкого вкуса, но вскоре Семён уже начал слышать какие-то звуки и даже различать движение светлых теней на абсолютно чёрном фоне. Полностью отключиться или заснуть в его ментальной тюрьме было невозможно, поэтому времени на отдых не требовалось. Так что непрерывность практики зависела исключительно от воли практикующего, а уж этого бессмертному было не занимать. Пройденная подготовка сделала из Семёна идеальное оружие, подчинённое воле, только раньше это была воля Ордена, а теперь — его собственная.

Вскоре от сознания тюремщика пленника отделяла лишь тонкая завеса, стоило растворить и её, как два сознания сольются полностью. Чтобы из дичи превратится в охотника, Семёну необходимо было осуществить полное слияние, и именно этот момент страшил его больше всего. Если мощь сознания Медины окажется несоизмеримо большой, по сравнению с его собственной, то никакие ухищрения не спасут бессмертного от развоплощения. К сожалению, оценить эту мощь заранее не представлялось возможным, но всё говорило за то, что она значительная, можно даже сказать, божественная.

Наверное, нужно было быть бессмертным, чтобы бросить вызов богу, любой нормальный человек просто признал бы очевидное превосходство высшего разума и опустил руки. Но бессмертных с колыбели воспитывали в полной уверенности, что для них не существует непреодолимых преград, поэтому Семён даже не помышлял об отступлении. Впрочем, уверенность в собственных силах не сделала его безрассудным, не заставила отбросить холодный расчёт и с отчаянием приговорённого броситься в атаку. Семён в полной мере осознавал, что второго шанса у него не будет, поэтому продолжал терпеливо ждать и набираться сил для последнего удара.

Нет, он не колебался и не искал поводов отложить нападение, просто ждал, когда будет к нему готов. Наконец он счёл, что подходящий момент наступил, и одним махом растворил разделяющую их с Мединой завесу. Когда два сознания слились, Семён был настолько ошарашен увиденным, что в иных обстоятельствах его ступор однозначно закончился бы полным поражением. Спасло его только то, что он непроизвольно озвучил свои впечатления.

— Да ты вовсе не бог, ты просто машина, — пролепетал пленник, — даже не вся машина, а лишь жалкая шестерёнка.

Можно себе представить, что в тот момент ощутил Медина. Каково это было обнаружить, что пленник, которого ты считал надёжно изолированным, вдруг оказался у тебя за спиной. Впрочем, эксцессы с носителями случались у Магистров и раньше, так что все они отлично умели подавлять сопротивление захваченных сознаний. Правда, вырваться из карцера никому пока не удавалось, ну так и бессмертных раньше никогда не использовали в качестве носителей.

В любом случае, непредвиденное освобождение бунтовщика ещё не было достаточно серьёзным поводом для паники. Шок у опытного захватчика человеческих сознаний вызвали слова Семёна, а ещё мелькнувшая перед его внутренним взором совершенно невозможная картинка, которая возникла в тот краткий миг, когда два сознания в одном теле слились. В итоге, на какое-то время и пленник, и тюремщик, оба зависли в замешательстве.

Семёну просто повезло, что он очухался раньше своего подселенца, иначе последствия его эксперимента могли бы стать для него фатальными. Разумеется, бессмертный не преминул воспользоваться полученным преимуществом. Миг, и теперь уже сознание тюремщика оказалось захвачено бывшим узником. Правда, долго наслаждаться своей победой Семёну не пришлось, поскольку он вдруг оказался в собственном теле один, Медина просто сбежал. Что ж, этого вполне можно было ожидать, ведь тело Семёна вовсе не являлось для Медины якорем, захватчик в нём обитал исключительно по собственному желанию. А кто ж пожелает добровольно жить в карцере?

Первые несколько минут вырвавшийся на свободу арестант тупо наслаждался вновь обретённой способностью управлять своим телом. К счастью, освобождение произошло в тот момент, когда Магистр находился в своём кабинете один, поэтому некому было обнаружить подмену. Для начала Семён убедился в том, что за время его вынужденной недееспособности Медина не сотворил с его телом какого-нибудь непотребства. К его разочарованию, в кабинете зеркала не нашлось, зато высокое окно в пол отлично его заменило, и Семён, раздвинув шторы, принялся вертеться перед прозрачным стеклом, приводя в недоумение случайных прохожих.

Результаты осмотра его порадовали. Если не считать кошмарного кроваво-красного одеяния, никакого ущерба своему имиджу Семён не обнаружил. Чтобы окончательно убедиться в том, что является полноправным хозяином своего тела, он помахал конечностями, а потом на радостях сделал сальто назад. Когда первые восторги немного улеглись, до лже-Магистра начало доходить, что с изгнанием подселенца его проблемы не только не закончились, а можно сказать, только начались. Полноценно заменить Медину или хотя бы сколь-нибудь достоверно его копировать у Семёна не было никакой возможности, ведь, судя по ритуалу посвящения, Магистру по рангу было положено демонстрировать подданным свои магические способности, каковые у бессмертного тупо отсутствовали.

Впрочем, неспособность к магии была лишь частью проблемы, причём не самой значимой. Ввиду краткости своего сотрудничества с Магистром, Семён даже не успел