— Вы его прогнали!

— Эй, Джонти! Приведи сюда Джинти! У меня есть для нее махонькая дорожечка, — произносит Эван Баркси своим издевательским голосом.

— Она с трамваями! — поворачиваюсь я и кричу им в ответ, и лучше бы я этого не говорил.

— Вот, значит, как их теперь называют!

И я вылетаю вылетаю вылетаю вылетаю вылетаю оттуда, точняк, ага, так и есть, точняк, точняк, точняк.

0

0

0

0

0

;-);-);-);-);-);-)

;-);-);-);-);-);-);-)

;-);-);-);-);-);-);-);-);

;-);-);-);-);-);-);-);-);-

;-);-);-);-);-);-);-);-);-)

;-);-);-);-);-);-);-);-);-)

;-);-);-);-);-);-);-);-);-)

;-);-);-);-);-);-);-);-);-)

Ну ладно, Терри, чертов ты

ушлепок, я готов к работе, а

вот с тобой-то что, сраный ты

бездельник? Я изголодался по

свежей мохнатке (не то чтобы те,

которых ты мне подсовываешь

обычно, были такими уж, сука,

свежими, мерзкий ты ублюдок, но

я ведь не жалуюсь), и мне нихера

все это не нравится, слышишь?

Разве я хоть раз просил у тебя

чего-нибудь? Я был наготове,

даже когда ты всю ночь вливал

в себя пивчик и нюхал столько

первого, что хватило бы даже

Рону Джереми, чтоб не встал у

него, сука, болт! Я даже вида не

подал, что что-то не так, когда

ты чуть не располовинил меня

во время съемки той порнушки!

Думаешь, было очень весело,

сраный недоумок? Что ж, я могу

пойти по пизде из-за всей этой

херни с больным сердцем; что

твое сраное сердце или сраный

мозг хоть раз для тебя сделали,

чего, сука, не сделал для тебя я?

Да нихуя! Так что пора бы тебе

уже привести себя, сука, в форму,

никчемный ты говнюк, потому что

я задыхаюсь без киски, и если ты

думаешь, что я здесь только затем,

чтобы выводить из твоего надутого

мочевого пузыря застоявшийся пивас,

то тебе, сука, стоит подумать еще раз,

псих ненормальный, потому что мы так,

блядь, не договаривались! Так что я

тебя предупреждаю, Лоусон, будь, сука,

мужиком, ты сам всегда говорил, что без

ебли не стоит и жить, и тот прежний Джус

Терри Лоусон, а не помешанная на смерти

старая перечница, которой ты стал, просто

сказал бы: «Доктора? Да что эти придурки

вообще понимают?», бросился бы в омут с

головой и расхерачил каждую, сука, киску

от Пилтона до Пентланда, нет, от Северного

полюса до Южного, чтобы быть уверенным,

что его Верный Друг трахается, сука, досыта,

сраный ты никчемный придурок с кудряшками

на голове. Запомни, ты не молодеешь, Лоусон,

и, наверное, в любом случае скоро подохнешь

от этого пиваса и кокса, но это не по моей части,

так что мне похуй. Я только хочу сказать, что у нас

с тобой будут серьезные, сука, неприятности, у нас

двоих, если ты не возьмешься за ум и не начнешь

давать мне мохнаток, которых я, сука, заслуживаю!

И меня не волнует, будет ли это тугая молоденькая

штучка или раскисшее старое корыто, я их, сука, всех

накормлю, главное — выполняй, сука, свои обязанности.

А теперь слушай внимательно, Терри, я скажу тебе одну

очень важную вещь, приятель: не стоит портить отношения

со старыми друзьями. Считай, сука, что тебя предупредили!

Терри просыпается под тонкими, колючими лучами солнца, весь в поту, его грудь лихорадочно вздымается. Прошлой ночью он рухнул на кровать прямо в трениках и футболке. Всю ночь отопление было включено на полную мощность, и теперь квартира похожа на сауну. Протирая глаза, он обдумывает жуткие странные сны, которые изводили его ночью.

Терри встает, идет в душ, одевается, после чего смотрит вниз на очертания своего торчащего вбок под нейлоновыми спортивками члена, бормочет себе под нос проклятия и решает, что пойдет на работу в джинсах. В спортивках он слишком сексуально привлекателен.

Управлять кэбом трудно. Даже с таблетками сексуальные позывы полностью не утихают. Терри старается не смотреть на идущих мимо женщин. И тем не менее, когда он отрывает глаза от дороги, этот бугор в паху тут как тут.

— Ты, сука, убить меня решил, — произносит Терри, обращаясь к выпуклости.

— Что? — раздается голос с заднего сиденья.

— Не ты, чувак, — говорит Терри, оборачиваясь, чтобы ответить Толстолобому. Погрузившись в свои мысли, он и забыл, что подобрал друга и везет его в суд.

Нервы Толстолобого растерзаны на мелкие кусочки. Терри кажется, что он буквально чувствует, как вибрация передается через обшивку кэба.

— Это меня кто-то пытается убить, вот уж точно! Я же потеряю лицензию, Терри! Это же мой хлеб, черт возьми; и все из-за какого-то сраного крапаля!

— Могло быть и хуже, приятель, — провозглашает Терри, снова бросая взгляд на свой пах.

Похоже, медикаментозные старания доктора наконец-то подействовали. Верный Друг кажется вялым, но это открытие приносит лишь тупой ухающий стук в груди.

— Как? Куда уж хуже?! — верещит Толстолобый.

— По крайней мере, дырка тебе по-прежнему обеспечена, везучий ты засранец, — задумчиво произносит Терри. — Хватит ныть.

Толстолобый с маниакальным упрямством буравит затылок Терри.

— Ты толкаешь первый тоннами, а меня ловят на крапале гашиша! Где, блядь, справедливость?!

Терри решает ничего на это не отвечать. Толстолобый разгневан, а после того, как его лишат прав, вполне может состояться какая-нибудь завершающая беседа в диспетчерской. Терри хочет, чтобы старый друг остался с ним заодно, тогда у Толстолобого не будет повода его сдать. Хуже всего то, что теперь Терри не может встречаться с Большой Лиз. А сливать Большую Лиз нельзя; это значит нарываться на неприятности. Придется объяснить ей, в какую передрягу он попал. Терри паркуется на Хантер-Сквер. Они с Толстолобым выходят и в тишине идут в сторону здания суда. Терри решает остаться на заседание, он занимает место среди слушателей и оказывается среди обычного сборища студентов и тунеядцев, которые стекаются сюда в поисках развлечений.