Приехав в отель, он видит Ронни в лобби, в огромном кожаном кресле возле камина. Он пригладил свой ирокез, на нем свитер «Прингл». Рядом лежит сумка для гольфа. Терри пододвигает еще одно такое же кресло поближе и садится рядом с Ронни.

— Это тяжелый удар, Терри, — вздыхает Ронни, — особенно для такого парня, как ты, который просто не может перестать думать о кисках.

— Они сводят меня с ума, — признает Терри, но спешит поскорее направить свои мысли на что-нибудь другое. — Как у тебя дела? От полиции или от этих сыскарей ничего не слышно про виски?

— Эти говнюки… знаешь, с тех пор как я с ними посрался, я сомневаюсь, что они станут за меня вписываться. Агент все еще надеется на парней, которые занимаются расследованием, но кажется, что бутылка просто испарилась.

В лобби широким шагом входит эффектная женщина, она держит себя так, словно идет по подиуму, и ее немедленно облепляет суетящаяся прислуга. Ронни ловит глухой стон, выражающий всю безнадежность желания Терри.

— Тебе надо переключить внимание.

— Мне никак не выбросить это из головы! В этом-то, черт возьми, и проблема!

— Поехали со мной мячи погоняем, я собираюсь еще потренироваться с этим профи из клуба в Норт-Берике.

— Да я и в гольф-то ни разу не играл, чувак, — усмехается Терри, — это не мое.

— Терри, это заявление совершенно бессмысленно, черт тебя побери. С чего вы все это взяли, если вы даже ни разу в него не играли? — Ронни потрясает своей сумкой для гольфа, а затем, понизив голос, продолжает: — И кроме того, это лучший заменитель секса, известный человечеству. Когда моя вторая жена ушла от меня и стала трахать своего инструктора по бадминтону — не инструктора по теннису и не инструктора по фитнесу, нет, чертового инструктора по бадминтону, как тебе такой удар по мужскому самолюбию? — что ж, тогда я проводил на поле каждый божий день. Только это помогало мне не думать о том, чем эти двое в это время занимаются.

Теперь Терри весь внимание.

— Серьезно?

— Гольф — это дзен, Терри. Ты выходишь на поле и оказываешься в мире, где все твои сомнения и победы теряют какую бы то ни было значимость, если они не имеют отношения к тому, что происходит здесь и сейчас.

— Покатит, — с мрачной покорностью произносит Терри.

— Прекрасно, можем арендовать для тебя набор клюшек прямо здесь! Заезжай сюда завтра в девять.

— Может быть, попозже? Я в это время должен быть на приеме у врача.

— Разумеется… — говорит Ронни, уловив в голосе Терри беспокойство. — Позвони мне, когда освободишься. Ах да. — Он заискивающе улыбается. — Слушай, Терри, не хочу, чтобы это выглядело так, словно я пользуюсь твоим положением, но я тут подумал, вдруг ты мог бы скинуть мне номерок старушки Оккупай, а? Просто я подумал, что ты, вероятно, больше не можешь с ней встречаться, а я, должен тебе признаться, так и не смог выбросить эту девчонку из головы!

— Настоящий джентльмен никогда не разбрасывается номерами своих дам. — Терриины кудряшки со свистом рассекают воздух, он как будто возмущен, однако представившаяся возможность — прям гора с плеч. — Но я могу передать ей твой, если хочешь, и попросить тебе звякнуть.

— Конечно… спасибо, Терри.

— Дам тебе махонький совет, — вдруг понижает голос Терри. — Думаю, тебе скорее подфартит, если ты проявишь участие к ее работе. Ну, скажем, предложишь ей профинансировать одну из ее постановок во время фестиваля. Участие стоит кучу бабла. Тебе-то, конечно, без разницы, но для нее искусство — это всё.

— А это мысль, — подмигивает Ронни, — ох и хитер же ты!

— Психология, чувак. — Терри стучит себя по виску и встает. — Увидимся утром, и спасибо за компанию. Мне полегчало.

— Всегда к твоим услугам, приятель! — заливается Ронни. — И еще, Терри, насчет обыска твоей квартиры вчера вечером, ты ведь понимаешь, что это все Ларс? Я тебе доверяю, бро. Ты один из немногих, кому я вообще могу доверять.

— Все путем, — бормочет Терри и уходит, думая про себя: «Да пошел он нахуй, пускай они с Суицидницей Сэл развлекаются сколько угодно». Он выходит на улицу, садится в такси и едет в Брумхауз.

С тех пор как Терри перестал развозить на грузовичке фруктовые воды, дома успели отремонтировать. Район по-прежнему бедный, но прилегающие к зданиям сады предусмотрительно обнесли качественными металлическими ограждениями. Терри находит дом Донны и думает, что, имея детей, она, вероятно, предпочла, чтобы государство выдало ей квартиру на первом этаже. Когда он заходит в подъезд, из квартиры как раз выходят двое молодых худых парней, один застенчивый, а второй агрессивный. Заметив Терри, Донна удивляется.

— Тер… Папа, — говорит она скорее для уходящих парней, чем для него. — Дрю, Пого, увидимся, — бросает она им вслед, и под непрестанным взглядом Терри они пробираются к выходу, Терри же заходит в квартиру.

Внутри стоит сильный запах подгузников. Терри проходит в гостиную и невольно теряет запал, когда видит разбросанные вокруг остатки вечеринки или, хуже того, жизни, которая никак не пойдет ребенку на пользу. Пустые бутылки, переполненные пепельницы, трубки и пустые пакетики разбросаны по грязному стеклянному столику.

— Как жизнь? — спрашивает Донна.

У нее круглое лицо и большие овальные глаза, она настолько похожа на свою мать, Вивиан, вторую настоящую любовь Терри, что у него на секунду перехватывает дыхание.

— Неплохо. Вот, решил заехать, — говорит он, внезапно почувствовав стыдливость. — Посмотреть на ребенка типа.

— Ясно, — говорит Донна и предлагает ему чашку чая, но Терри отказывается. Она уходит в другую комнату и возвращается с ребенком на руках. — Только что пришлось ее переодеть, — говорит Донна, она вся какая-то напряженная и дерганая.

Младенец — радостный, издающий булькающие звуки человечек — с некоторой даже силой хватает услужливо предложенный Терри палец.

— Так вот, значит, она какая, знаменитая Кейси, — произносит он и немедленно начинает сожалеть о том, что смог выдавить из себя лишь эту банальность.

— Ага, Кейси Линн, — говорит Донна.

По телевизору показывают какой-то региональный турнир по гольфу. Терри видит, что играет Иэн Ренвик, и он не прочь немного посмотреть игру, но Донна, очевидно, не фанат гольфа, она с нескрываемым раздражением выключает экран.

Они обмениваются минимальным набором стандартных фраз, обоих тяготит масса слов, через которые нужно пробираться, каждый их них слишком измучен, чтобы заняться расчисткой той горы из осколков чувств, которая между ними образовалась. Собираясь уходить, Терри протягивает Донне двести фунтов.

— Купи что-нибудь для ребенка, — говорит он. Терри чувствует, как рука Донны неуверенно берет банкноты.

Пока он едет с западной окраины города, Терри думает, на что же Донна на самом деле потратит эти деньги. Терри слишком поглощен наблюдением за едущими впереди машинами и избегает смотреть на тротуар, чтобы случайно не увидеть там какую-нибудь женщину, поэтому он не замечает еще одного погруженного в размышления человека — идущего своей шаркающей походкой малыша Джонти Маккея.