Чужой застонал. Он тоже страдает?

— Умирать не больно, огонек. Это быстро. Я буду держать тебя. Я буду рядом.

Эви почувствовала прикосновение губ к своему виску. Чужой дышал тяжело и трудно. Все мышцы в его теле были напряжены, и особенно рука, которая стискивала рукоять кинжала. Эвелина знала, как это будет — один глубокий порез, и ее укроет спасительное небытие.

А потом… Рука разжалась, и кинжал ударился о камни.

— Не могу, — выдохнул чужой. — Даже ради всего мира.

Эви была свободна. Она так долго копила напряжение, что ударила «Секирой» мгновенно, не разобравшись, куда бьет. Но следом услышала стон и звук падающего тела. Попала! Пусть до донышка исчерпала магию, но попала! Чужой умрет!

Вот только Эви не испытала облегчения и радости от победы. С кем она боролась? Все казалось неправильным. Эвелина стояла одна в черной пустоте, не зная, куда теперь идти и что делать.

«Любимая моя…» Кто это сказал? И почему так ноет душа?

Эви шагнула наугад и споткнулась обо что-то, лежащее на полу. Нагнулась. Руки коснулись влажного, горячего. Чья-то шершавая теплая ладонь погладила ее пальцы. Так нежно, будто трогала лепестки цветка… Так же бережно к ее губам прикасались мужские губы.

И одно за другим зажглись в темноте воспоминания. Кто-то держал ее на коленях и кутал в плащ. Поил из своих ладоней. Заслонял собой. Кто-то называл ее Огоньком. Кто?

— Дегар… — всхлипнула Эви, падая в бездонную яму ужаса, потому что только теперь поняла, с кем сражалась и кого одолела.

Гристринс действительно оказался силен, так быстро он подчинил мейджи своей воле! Эвелина осталась бы блуждать в вечной мгле, натыкаясь на стены, пока не обессилела бы и не умерла.

Но одно имя выдернуло ее из тьмы. Ночь взорвалась светом. Гристринс больше не пел, чары спали, алмаз покорился.

Эви замотала головой, сбрасывая остатки морока. Она стояла на коленях на полу белой комнаты, и на снежных кристаллах особенно четко видны были алые пятна. У ее ног распластался раненый Дегар.

Хотелось кричать, плакать, звать на помощь. Столько крови!

«Никто не придет! Сама, Эвелина, сама! Ты знаешь, что делать!»

Мейджи закусила дрожащую губу и осмотрела ранения. Самое страшное от «Секиры». В последний момент Дегар успел уклониться, но все равно заклятие раскроило плечо до кости, задело грудь. Воздушная стрела пробила бедро. И еще укус на шее. Эви снова ощутила во рту солоноватый привкус. Замутило.

— Я сейчас. Сейчас, — зашептала она, разрывая рубашку, чтобы добраться до глубокого пореза. — Потерпи, мой хороший.

«Всю магию потратила… Остались жалкие крохи…»

Дегар поймал Эви за рукав и попытался что-то сказать, но губы не слушались. Эвелина осторожно оттолкнула его руку, чтобы не мешал работать. Потом, все потом.

Стянула края раны: сейчас главное — остановить кровотечение. Резерв был пуст, но мейджи черпала неприкосновенный запас. Сердце заметалось, в глазах потемнело. Сейчас, сейчас, Дегар. Да помолчи ты, глупый. Не надо разговаривать. Знаю, что больно.

Кое-как срастила порез.

— Ничего, — бормотала она. — Ничего. Сейчас отдохнем немножко и пойдем. Потихоньку. Шаг за шагом. Я разведу костер. Ты поспишь. Мой хороший, мой милый…

Дегар упорно старался поймать ее взгляд и произносил одно и то же слово. Эви наклонилась и прислушалась.

— Грис…тринс…

Гадский артефакт. Эвелина обернулась и с ненавистью посмотрела на алмаз. Сколько бед от тебя! Но Дегар прав: надо забрать камень.

Эви поднялась на ноги, пошатнулась. Она чувствовала себя слабой, как котенок. И в голове шумит. Такой странный шум — похож на звук шагов.

Высокий человек, пригнувшись, зашел в белый зал. Огляделся. Зло рассмеялся.

— Отличная работа! Вы все сделали за меня!

— Бальтазар!..

Эвелина шарахнулась, закрыв собой Дегара, а тот принялся подниматься, тяжело дыша сквозь сомкнутые зубы.

Король Ферранда, живой, здоровый, полный сил — даже шрам на шее затянулся, — встал перед ледяным постаментом. Лениво перебрал в воздухе пальцами, соткав смертельное заклятие.

— Жаль, что так и не попробовал тебя на вкус, девочка, — гадко усмехнулся он. — Но времени нет.

— Стой! — закричала Эви. — Я Эвелина Соль, королевский артефактор. А он — Его Величество Раулар Карнаэльский Третий. Ты убьешь короля.

— Грязного демона, который занял его тело, — выплюнул Бальтазар, но взгляд сделался неуверенным.

— Райли все еще здесь! Ты убьешь правителя Карнаэля. Такое даже тебе не сойдет с рук, если Магистериум узнает!

— Что же… — Бальтазар помедлил, но опустил руку. — Он все равно труп.

А потом, будто разом потеряв интерес, он отвернулся и легко снял с ледяного постамента алмаз. Подбросил его на ладони, расхохотался.

— Ты ведь не знаешь, на что способен Гристринс, Эвелина Соль, королевский артефактор.

Эви совсем не понравилось веселье в его голосе. Интуитивно она натянула рукав на запястье, пряча изумруд. Придется вступить в неравную схватку. Однако Бальтазар не двинулся с места, стоял и щурился, будто кот, увидевший сметану. Потом поднял Гристринс над головой.

— Ко мне, — приказал он, не повышая голоса.

Первым сорвался, оцарапав кожу, Арканар. Бальтазар играючи поймал его на лету. Щелкнула застежка браслета. Олгун, как живой, змейкой юркнул у ног.

— Дегар, держи артефакты! — крикнула Эви.

Сапфировое ожерелье вертко выскользнуло из пальцев. Дегар сжал кулак, удерживая Ленар, но тут же замычал от боли: обсидиановый перстень сломал ему палец, вырываясь на свободу.

Бальтазар хохотал, стиснув в горсти все пять камней. Арканар, Харамон, Олгун, Ленар и Гристринс, которые Эви и Дегар добыли с таким трудом. Которые принадлежали им по праву.

Забавляясь беспомощностью врагов, Бальтазар неторопливо нанизал артефакты на ожерелье, надел на шею.

— Я пожалела тебя. Оставила тебе жизнь! — крикнула Эви. — Надо было убить!

— Надо было, — с улыбкой согласился король Ферранда.

Лил дождь. Теплый, щедрый дождь. Питал землю, давал силы острым иголочкам травы, которые успели проклюнуться за те два часа, что Эвелина и Дегар медленно и мучительно шли к выходу из темного подземелья.

Свет померк, как только Бальтазар покинул заброшенный храм, унося с собой добычу — пять магических камней. В эхе его шагов Эви еще долго мерещился жуткий смех.

Дегар тяжело опирался на плечо мейджи и упорно шел вперед. Он не произнес ни слова с тех пор, как они с Эвелиной остались одни, лишь иногда с губ срывался приглушенный стон.