По отношению к гражданскому населению подобный гуманизм в военное время не применялся. 17 декабря 546 г. Тотила ночью вошел в Рим с помощью измены, однако король запретил насильничать и убивать римлян (Procop. Bel. Goth., III, 20,14—25). Последние, впрочем, подверглись депортации и были высланы в Кампанию (Procop. Bel. Goth., III, 22,19; Marcel. Com., a. 547, 5). Рим стал теперь городом, подчиненным остроготскому королю. Однако эксцессы были обычны. Взяв Милан (539 г.), Фирм и Аскул (545 г.), готы перебили всех римлян и забрали добычу (Marcel. Com., a. 539, 2; 545, 1). В 544 г. готы взяли с помощью измены город Тибур в 20 км от Рима и перебили всех жителей, включая клир (Procop. Bel. Goth., III,10,19—20). А когда готы поняли, что теряют контроль над Италией, они, отступая, стали убивать всех римлян подряд (Procop. Bel. Goth., IV, 24, 3—6).

Когда же готы еще владели областями Италии, то воинам предписывалось не обижать крестьян, но покупать у них провизию по твердой цене, а судьи должны были наказывать за военные преступления (Cassiod. Var., XII, 5; 22—23). В мирное время остроготское государство заботилось о своих жителях. Войскам предписывалось не конфликтовать с местными жителями (Cassiod. Var., III, 38; V,11). В Риме солдаты стояли в специальных местах и должны были расплачиваться за покупки на рынке (Cassiod. Var., IX,18). Отрядам, проходящим по территории королевства, чтобы они не грабили местных жителей, выдавалась провизия, заменялись уставшие обозные животные (Cassiod. Var., V,11; ср.: IV,13; V, 26). Ущерб же от прохода войск оплачивался из казны (Cassiod. Var., II, 8).

Готы использовали как естественные, так и искусственные укрепления. Так, Аларих, защищаясь от наступающего Стилихона, занял труднодоступный берег реки Адда, левого притока По (Claud. XXVIII (De VI cons. Honor.), 481—482). Создание насыпных валов не было чуждо германцам, ими они укрепляли слабые участки границы и/или линии обороны, которые не были достаточно защищены линией рельефа местности. В начале I в. ангриварии укрепили доступный проход из их страны к херускам широкой насыпью, защищаясь от набегов последних (Tac. An., II,19: latus agger). Готы также использовали этот вид укреплений. Так, Прокопий рассказывает о готах-тетракситах, попытавшихся сопротивляться гуннскому нашествию: «И сперва готы, закрывшись щитами, встали как обороняющиеся против нападавших, отважившись на это вследствие своей силы и крепости местности, ибо они были наиболее воинственными из всех тамошних варваров» (Procop. Bel. Goth., IV, 5,19). Данный пассаж можно понять по-разному: и как конкретную информацию о том, что готы оборонялись на городищах, выставляя перед собой щиты, и как общее утверждение о том, что готы оборонялись на валах, используя стену щитов, и даже просто как некий эпизод битвы с гуннами. Похожим образом в 16 г. херуски, стоя на валу и выставив щиты, отражали атаки римлян (Tac. An., II,19—21). В 375—376 гг. правитель визиготов-тервингов Атанарих перед угрозой гуннского нашествия «стал воздвигать высокие стены от течения реки Гераза вплоть до Дуная, стягивая земли тайфалов» (Amm., XXXI, 3, 7)[455]. Однако эти сооружения не спасли готов. Хотя гунны, по-видимому, и не пытались их штурмовать, но сами визиготы предпочли переселиться на территорию империи (Amm., XXXI, 3, 8). В 551—552 гг. Тейя создал укрепленную линию в районе Вероны, чтобы воспрепятствовать входу в Италию византийской армии Нарзеса. Это была система укреплений, опиравшаяся на рельеф местности. Слабые участки были укреплены завалами, рвами, ямами и запрудами. Естественно, при этом укрепления тщательно охранялись (Procop. Bel. Goth., IV, 26, 22). Впрочем, Нарзес не стал преодолевать эту линию и прошел до Равенны по берегу Адриатического моря. Таким образом, эта линия обороны, по существу, включала в себя различные виды укреплений, начиная от традиционного вала и заканчивая гарнизонами в крепостях. Сложно сказать, была ли заимствована эта система от римского пограничного лимеса. Если это и так, то была заимствована лишь идея, тогда как система укреплений была своя.

Когда нужно было затруднить переправу противника через реку, готы разрушали мосты (Procop. Bel. Goth., III, 24, 31—32). Иногда конструкция выводилась из строя не полностью. Так, мост около Аримина был разрушен готами с обеих сторон, чтобы затруднить переправу Нарзесу (Procop. Bel. Goth., IV, 28, 5).

При обороне готы использовали нехитрые средства: стреляли из лука, бросали камни и бревна[456]. Причем могли стрелять прицельно, а не стремились массой снарядов привести в замешательство врага (Agath., I, 9; ср.: Merob. Paneg., II,159—161).

В осаде, вопреки своим обыкновениям, готы могли питаться крайне скудно[457]. Продовольствие хранилось в амбарах в цитаделях и оттуда выдавалось гарнизону (Cassiod. Var., XII, 28). В целом же готы предпочитали умереть от оружия, нежели от голода, поэтому они делали отчаянные вылазки, чтобы из-за потерь враг отступил, или же в надежде пробиться сквозь окружение (Procop. Bel. Goth., II, 24,18; IV, 35,16—17; ср.: II, 28, 28—29). Когда нужно было добыть траву для корма коней, готы выходили на фуражировку из укреплений. При осаде Ауксима готы выходили на большой луг, который находился на возвышенности, чтобы срезать траву, погружаемую затем на телеги. Предполагая, что византийцы будут атаковать фуражиров, готы сняли массивные колеса с телег и стали скатывать их на подходящих врагов. В другой раз готы устроили засаду во рвах у стены и, когда византийцы напали на фуражиров, они неожиданно для врагов пришли на помощь своим (Procop. Bel. Goth., II, 23).

Во время пребывания в осаде готы применяли и некоторые военные приемы. Если осаждающий враг крепко нес охранение, а готам нужно было послать гонцов, то они могли для этого выбрать безлунную ночь и при этом поднять крик, держа врага в напряжении в ожидании нападения. Гонцы же смогли пройти через оставшихся в лагере византийцев (Procop. Bel. Goth., II, 24, 3).

При благоприятных обстоятельствах готы совершали вылазки. Так, в 539 г. во время осады византийцами Ауксима готы произвели поздно вечером вылазку на ничего не подозревавшего врага, однако нападавшие были разбиты и обращены в бегство, но, добежав до холма и заняв выгодную позицию, отбивались до наступления ночи (Procop. Bel. Goth., II, 23,10—12; ср.: III, 24, 35—36). Причем при этом стремились напасть на командующего войском неприятеля, чтобы тем самым обезглавить противника (Procop. Bel. Pers., IV, 28, 7). При осаде Рима в 545 г. готы устроили подобную засаду для вышедших в вылазку осажденных, которые в преследовании отдалились от города и попали в засаду (Procop. Bel. Goth., III,13, 3—4). В 544 г., узнав, что гарнизон Ауксима (около 1000 всадников) хочет ночью уйти, Тотила устроил засаду из 2000 всадников, которые, в полночь напав на колонну византийцев, разбили ее и отняли обоз (Procop. Bel. Goth., III,11, 27—31).