Одна из женщин зажгла факел и подала его Бахроме. Пламя осветило лицо прядильщицы, в каждой черте которого отчётливо читалось откровенное нетерпение.

– Вы уверены, что также хотите сжечь арфу? – пробормотала Роялистка.

– Да, – ответила Бахрома. – Девчонка не является ни прямым потомком Эстелл, ни хотя бы её племянницей. Она приходится ей двоюродной прапраправнучкой. Её кровь может оказаться недостаточно сильной для того, чтобы разбудить королеву, но с таким мощным единорожьим артефактом, как эта арфа, у нас появляется шанс. – Прядильщица смерила Роялистку взглядом: – А единственное, что усиливает чудеса сильнее единорожьего артефакта, – это принесение единорожьего артефакта в жертву. – У Клэр сжался желудок, когда лихорадочно блестевшие глаза Бахромы вновь опустились на Софи. – Мы сожжём арфу, – продолжила историк, – а когда артефакт отдаст всю свою чудесную силу, мы окропим королеву кровью принцессы – той же королевской кровью, которая некогда бежала по венам Эстелл. Кровь д’Астора воззовёт к крови д’Астора. – Бахрома возвела руки к небу, держа фонарь высоко над головой. – Роялисты, – огласила она равнины, наращивая мощь голоса, – готовы ли вы выйти из тени на свет?

В кругу раздались одобрительные возгласы, и прядильщица устремилась вниз, чтобы дотронуться факелом до величайшего сокровища Зелёной деревни. Синие языки пламени принялись лизать края музыкального инструмента.

– Время пришло, нить должна размотаться! – произнесла Бахрома нараспев.

Кобальтовое пламя внезапно сменило свой цвет на жёлтый, изгибаясь и изворачиваясь, словно осиный рой. Бахрома подняла руки, защищая лицо от жара огня. Искры белого света танцевали на шерстяных нитях плаща прядильщицы, и Клэр слышала наполнившее воздух гудение. Арфа начала обугливаться, превращаясь в оранжевую огненную вспышку. Клэр потащила Софи от пламени и изваяния королевы, но она не смогла уйти далеко – её кости начали жужжать, в них ощущалось пощипывание, сродни невыносимому зуду, от которого нельзя избавиться, просто почесавшись. Чудесная сила Ардена! Вот только она пришла слишком поздно, чтобы успеть их спасти. Глаза сестры были закрыты, девочка крепко обхватила её, пытаясь защитить от жара огня. Она задумалась, когда они добавят в пламя Зуб единорога. Роялисты украли и его… ведь так?

Бахрома тяжело дышала, но ей удалось устоять на ногах, когда она обратилась к камню вновь:

– Теперь пришло время металлу сломиться!

В воздухе поднялся пронзительный визг. Он врезался в уши Клэр, и вскоре она уже не могла думать ни о чём, кроме навязчивого звона. Такого громкого, словно сотня Академий Флогистон били в сотни своих колоколов одновременно.

Девочка прижала сестру к себе, зарываясь лицом в её длинные волосы, но было невозможно заглушить кричащий поток чудесной силы, очевидно исходившей от подожжённой арфы.

Она была уверена, что, если бы здесь сейчас был Нэт, он смог бы потушить огонь первым же пришедшим ему на ум земледельческим заклинанием и всему бы этому ужасу пришёл конец. Но поскольку его здесь не было, она знала, что ей больше ничего не оставалось, кроме как ждать, когда звук стихнет сам.

Роялисты упали на колени, плотно прижимая ладони к ушам, но Бахрома продолжала произносить пугающие слова, тембр её голоса был безупречен:

– Теперь пришло время траве стать твёрдой!

Семена растений взмыли в небо. Миллионы и миллиарды зёрен градом обрушивались на Клэр, попадая ей в нос и рот и жаля её кожу. Она склонилась над Софи, пытаясь закрыть свою умирающую сестру от твёрдых, как пули, семян.

– Теперь… пришло время… камню… пережить крах! – прокричала Бахрома поверх всё возраставшего воя чудесной силы. Опустившись вниз, она прикоснулась ладонью к участку земли, красному от крови Софи, после чего положила ладонь на статую королевы.

Жужжание, которое Клэр ощущала несколько секунд назад, больше не находилось только внутри неё. Оно пронеслось по кольцу камней. Девочка почувствовала это даже зубами – энергию, со скрипом и скрежетом исходившую от глыб.

А затем всё стихло.

Языки пламени дрогнули и погасли, оставляя после себя только угли и пепел у основания камня.

А королева по-прежнему была камнем. Ничего не изменилось. Гудение, ветер, чудесная сила – всё это было барабанной дробью, за которой ничего не последовало.

– В чём дело? – спросил один из Роялистов. – Что это значит?

– Я вам отвечу! – Слова вырвались из горла девочки. Те же слова, что Софи сказала ей не так давно в Виндемире: – Легенда о королеве и единороге – это действительно просто легенда!

– Нет, – возразила ей Бахрома. Она покачала головой, и её косички угрожающе зашуршали. – Я не ошибаюсь. Я слишком много работала… слишком многим пожертвовала!

Историк повернулась к Фрэнсису:

– Эти двое никакие не принцессы, не так ли? Ты врал нам, чтобы защитить истинных наследниц, – запустив руку в карман своего плаща, Бахрома вытащила из него длинную веточку. Сперва Клэр подумала, что это прутик, но затем она увидела, что у палочки было широкое круглое основание. Это было веретено. Другие Роялисты отступили назад, а Фрэнсис закрыл голову руками, тяжёлый плащ по-прежнему пригвождал его к земле. – Если ты не скажешь правду, – рявкнула прядильщица, – у меня не останется иного выбора, кроме как вытянуть твои мысли. – Роялист с булавой пробормотал что-то, обращаясь к Бахроме. – Что ты там лопочешь, Аксель? – резко спросила она. – Говори громче!

– Бахрома, – произнёс он неуверенно, хотя и был вдвое больше женщины, – солнце вот-вот сядет.

На секунду Клэр подумала, что прядильщица проигнорирует предупреждение Акселя, но она, казалось, в то же мгновение передумала. Женщина положила веретено в карман.

– Свяжи предателя, – приказала она. – Мы допросим его в безопасном месте. – Она натянула капюшон обратно на голову, и остальные последовали её примеру.

– Как быть с этими двумя? – спросил Аксель.

Лидер Роялистов даже не удосужилась взглянуть на девочек:

– Оставь их призракам. Они бесполезны. К тому же они слишком много знают.

До Клэр смутно донеслись протесты Фрэнсиса, которому связывали руки. Но ничто, включая удалявшийся звук шагов Роялистов, не казалось ей реальным, за исключением прерывистого дыхания сестры.

– Софи? Софи, поговори со мной! – требовала она, но ответа не было.

Взвешивая возможные варианты, Клэр наблюдала, как солнце медленно клонилось к горизонту. Скоро с равнин исчезнут свет и тепло. На мгновение это напомнило ей историю, рассказанную Нэтом, и она задумалась, увидит ли луна их слёзы и пожалеет ли она их. Её сердце сжалось при воспоминании о мальчике. По всей видимости, она никогда не узнает, что случилось с ним или с бесстрашной Сеной. А они, по всей видимости, никогда не узнают, кем королева Эстелл была на самом деле, и что наделал Фрэнсис, и что сестёр Мартинсон больше нет.

– Клэр?