— А кто ею управляет?

— Ее собственный AI. Раньше он был в контакте с AI Пентагона, но после Мускусной ночи ничего подобного на Земле не осталось. На связь с этим дроном может выйти только искусственный интеллект близкого ранга, минимум тридцать мегатюрингов. Но такие уже двести лет нелегальны. Их никто не строит — только «TRANSHUMANISM INC.» для церебральных симуляций. Если бы я был поэтом, я написал бы поэму про этот метадрон, который века назад потерял связь со своим парным AI на Земле — и с тех пор тоскует в космическом одиночестве…

— Хорошо, что вы не поэт, Везунчик, — сказал кукуратор. — Почему вы рассказываете про эту станцию?

— Потому, — ответил Шкуро, — что три месяца назад мы получили коды управления ее оружием.

— Как вам удалось?

— Даже не старались. У них там, знаете, конгресс все время что-то рассекречивает. Ну, вы в курсе, кто у них в кордебалете — нативные активисты, диверсифицированные собиратели и охотники, всякие колдуны по части дождя. Один волшебной костью машет, другой «Интернационал» поет…

— Все технологии по-любому у них, — сказал кукуратор.

— У трансгуманистов в Неваде, — уточнил Судоплатонов. — Еще у сетевых спецслужб и медийщиков.

— Гольденштерн с инфокотиками — это серьезно, я не спорю, — сказал Шкуро. — А в столицах все мозги давно слились. Я имею в виду, с природой. Выложили боевые коды управления в открытый доступ вместе с очередным архивом… Никто даже не заметил, потому что архивы эти никто не читает.

Кукуратор усмехнулся.

— Так что, теперь станцией может управлять кто угодно?

— Нет, — ответил Шкуро. — Нужен AI когнитивностью в тридцать мегатюрингов. Но если у кого-то такой появится, то, зная коды, он сможет контролировать всю планету. Это будет гораздо круче кобальтового гейзера. Потому что не придется умирать вместе со всеми.

— Но это же запрещено. Такая когнитивность.

— А что нам не запрещено? — промурлыкал Судоплатонов. — Гейзер вот тоже запрещали.

— Подождите, — сказал кукуратор, — но ведь не только мы такие догадливые… Станцией могут управлять все одновременно?

— Если кто-то построит требуемый AI, — ответил Шкуро, — и выйдет на связь со станцией первым, он сменит коды, поменяет параметры канала управления и замкнет все на себя. Потом уже никто не сможет вмешаться… Даже если соберет еще одну боевую нейросеть. Станция автономна.

— Ага, — ответил кукуратор. — Начинаю понимать, Везунчик. Вы все это уже сделали?

Шкуро улыбнулся.

— Но как вы построили такой AI? На какой элементной базе?

— Крэпофоны, — ответил Шкуро. — Которые крэперам текстовки сочиняют. У самых мощных когнитивность до трех. Есть расчетная формула — если соединить в нейросеть очень-очень много трешек, несколько десятков тысяч, можно получить тридцатку. Крэпофоны не отслеживают, потому что они специально на этот случай залочены. Сеть на них не собрать. Но в Азии можно купить серые разлоченные. Мы уже давно закупали партии серых трешек. Понемногу. Если кто и заметил, подумали про разгул проституции. Крэпофоны для мобильности хранились в отдельном поезде. Специалисты у нас остались — русские научные школы, как вы знаете, веками сохраняются на подножном корму, спасибо им за это от Родины. Чтобы работу не засекли, мы отогнали поезд на запасные пути в Сибири и собрали нейросеть прямо в нем. В вагонах. Работали по ночам. А вчера включили, связались со станцией, передали коды — и она приняла нас за Пентагон. Теперь будем активировать лазер, если дадите добро… Инженеры обещают управиться за две недели.

— А вдруг Ахмад тоже сейчас над этим трудится? — спросил кукуратор. — У них спецы не хуже наших.

— Мы уже поменяли боевые коды и параметры канала. Берни никому не ответит, кроме нас. Старые коды теперь недействительны.

Кукуратор задумался. Потом усмехнулся.

— Даю добро, — сказал он. — Активируйте лазер, надо испытать до съезда. А как им управлять?

— Сделаем еще одну контрольную панель в вашем чемоданчике, — ответил Шкуро. — Правая половина экрана управляет гейзером, а левая станцией…

— Хорошо, — сказал кукуратор. — Молодцы, объявляю вам благодарность от имени Доброго Государства. Возьмите себе по медальке, какая понравится… Шкуро может взять две. Даже три.

Генералы засмеялись.

— Я бы предпочел короткий отпуск, — сказал Шкуро. — Несколько дней. Стряхнуть все заботы.

— Отдыхайте, Везунчик — вы заслужили.

Кукуратор покосился на стену — и вдруг заметил висящую на ней картину.

— Что это? — спросил он. — Раньше такого не было.

Картина была прямоугольником белого холста в массивной раме. На холсте было написано большое красное слово в обрамлении двух стрелок:

— Я тоже не видел, — сказал Шкуро.

— Судоплатонов, вы у нас отвечаете за дизайн-бюро? — спросил кукуратор.

— Так точно. Вернее, мой заместитель. Но за него отвечаю все равно я.

— Как это понимать?

Судоплатонов растерянно пожал плечами.

— Картина, бро кукуратор. Я им команду давал, что-нибудь из культурного наследия. Чтобы связь с исторической магистралью… Действительно странно… Я сам-то в искусстве, если честно, не очень…

Шкуро подошел к стене и прочел табличку на раме.

— «Вольное сердце». Логотип радиостанции «Эхо Москвы-2» в тридцатых и сороковых годах двадцать первого века… Художник… Не слышал про такого. Похоже, у нас в дизайн-бюро фронда.

— Вряд ли, — вздохнул кукуратор. — Я сегодня про них уже вспоминал. Для фронды мозги нужны. А там просто идиоты.

— Или вредители, — сказал Шкуро, значительно поглядев на Судоплатонова.

— Идиотизм — всегда вредительство, — ответил кукуратор. — Думать надо мозгом. Тут комната совещаний высшего руководства, если визуал-утечка произойдет, что про нас скажут? Кому мы говорим «obey[4]»? Человечеству? А если мы говорим человечеству «ой-вей», это еще хуже. Такого здесь быть не должно. Или вот Невада на карте — это как понимать? Вы же знаете, что у нас в Неваде.

— Согласен, — кивнул Шкуро. — Я тоже обратил внимание.

— Распорядитесь к следующему разу заменить. Повесьте на стену что-нибудь такое… Духовное, позитивное. Можно религиозное. Но не икону. Совсем старое не надо. Чтобы выглядело еще актуально, но уже как бы и классика.

— Библейское? — спросил Судоплатонов.

— Можно, если найдете. Но только без бога, а то опять кого-нибудь обидим. И чтобы художник международно известный. Идеально что-нибудь из карбона. И табличку сразу пояснительную подготовьте с историей создания и смыслом. Чтобы никаких кривотолков…

— Будет сделано, — сказал Судоплатонов.

— И подумайте, не пора ли там банки поменять. В смысле, в дизайн-бюро. А то народные деньги на них тратим.

— Есть.

— На сегодня все?

— Так точно, бро кукуратор.

Кукуратор отдал партийный салют — как бы наполовину в шутку, но строго по форме — и отступил от стола. Стена раскрылась, и он нырнул в солнце и птичий щебет своего Сада, свет которого на прощание озарил озадаченных генералов. Полезно заканчивать встречу на строгой ноте. Не будут