провинциями многое было взято из эллинизма, в частности, деление на привилегированные города с романизированным населением и бесправных сельских жителей.

Сбор налогов, пошлин, эксплуатация рудников и другие доходные статьи в провинциях обычно передавались на откуп публиканам, которые заранее вносили в римскую казну назначенную сумму, а затем должны были собирать эти деньги в провинции. Условия откупа позволяли им практически бесконтрольно грабить население, собирая значительно большие суммы, чем были сданы в казну. Недоимки обращались в долг публиканам. Ростовщический процент в провинциях не ограничивался законом, как в Италии, и иногда доходил до 50 %. Неоплатный должник продавался в рабство. Правитель Вифинии в конце II в. н. э. на требование Рима прислать вспомогательные войска ответил, что большинство мужского населения его страны уведено откупщиками в рабство за долги.

Потворство действиям публиканов имело политический смысл: публиканами обычно были всадники, на которых опирались первые императоры, противопоставляя их сенаторам-нобилям. Правда, на рубеже нашей эры, при императоре Августе, большинство откупов было отменено и сбор налогов передан непосредственно администрации проконсулов. Но к этому времени позиции всадников усиливались в других направлениях, а отмена откупов была одним из симптомов слияния провинций в единое целое с Римским государством.

Одним из важных факторов социально-экономического развития провинций стали римские легионы. В период империи они размещались не в Италии (там находилась только преторианская гвардия – личная охрана императора), а в провинциях, причем в пограничных районах. Селились они стандартными укрепленными лагерями, причем в свободное от военных действий время занимались строительными работами – строили укрепленные пункты и замечательные римские дороги, мощенные камнем.

Отслужившие срок легионеры, как правило, селились здесь же, в знакомых, заранее облюбованных местах. Лагеря легионеров обрастали колониями ветеранов, селениями ремесленников, которые обслуживали нужды легионов. Здесь же, в окрестностях селились семьи легионеров. Легионерам официально не разрешалось вступать в брак до конца службы, и уж конечно неофициальная семья не могла жить в боевом лагере.

Со временем лагеря легионеров становились городами, и большинство старинных городов Западной Европы выросло из лагерей легионов: Трир, Кельн, Бордо, Амьен, Барселона, Кордова, Сарагоса, Лондиний (Лондон).

Колонии ветеранов и переселившихся в провинции римских крестьян также создавались по стандарту. Определенная территория обводилась бороздой – рвом (это велось еще с легендарного основания Рима), затем выделялась общественная земля («агер публикус»), частные наделы, а часть земли отводилась для сдачи в аренду местным жителям. Для последних это имело определенный смысл, потому что колонии освобождались от налогов, арендная плата была умеренной, а арендатор оказывался под защитой могущественных римлян.

Естественно, при этом происходила романизация местного населения. Оно усваивало латинский язык, римские обычаи, приемы в сельском хозяйстве и ремесле. Именно так было в европейских провинциях. В восточных же провинциях, в странах с древними культурными традициями, романизация шла значительно слабее.

Со II в. н. э. легионы не только были расквартированы в провинциях, но и комплектовались преимущественно из жителей провинций. Сын получившего римское гражданство ветерана вспомогательной части обычно уже служил в легионе, а внуки достигали высоких чинов. Легионер-провинциал мог дослужиться до высших командных должностей.

Императоры предпочитали комплектовать легионы из жителей европейских провинций не только потому, что в Италии уже почти не осталось свободного крестьянства, но и потому, что легионы из провинциалов, не связанных с римским обществом и зависимых исключительно от воли императора, были надежней.

Но и в романизированных западных провинциях по мере концентрации земельной собственности доля свободных крестьян-общинников сокращалась, поэтому со времени императора Адриана (117–138 гг.) солдат стали набирать преимущественно в Придунайских областях, где сохранились общинные отношения и крестьянство составляло подавляющую часть населения. Теперь даже привилегированные преторианские части состояли в основном из фракийцев и иллирийцев. В III в. дунайские легионы стали главной опорой империи и вершителями ее судеб. Престол империи стал игрушкой в руках легионов, которые смещали и назначали императоров, причем из своей среды.

Одним из способов эксплуатации провинций был захват земли и создание огромных латифундий, поскольку земля в провинциях, конечно, стоила дешево, а иногда не стоила ничего. Эти огромные владения захватывали не всадники. Они действовали в привычной для себя сфере – через откупа, ростовщичество, торговлю. Реже они становились владельцами вилл в европейских провинциях. А латифундии захватывали нобили-сенаторы и сам император. По словам Плиния Старшего, «шесть господ владели половиной Африки» [9, с. 393]. Собственностью императора считался весь Египет.

Но эти крупные хозяйства не только обогащали владельцев. Купив землю и организовав хозяйство, его владелец теперь заботился об этом хозяйстве, старался создать благоприятные условия для его процветания, а тем самым и для прилежащей территории. И какой-нибудь проконсул Беррес, который за время своего наместничества успел разорить Сицилию, не решился бы применить грабительские приемы к такому могущественному землевладельцу, как Тит Помпоний Аттик, и разоренные Римом в процессе завоевания провинции начинают постепенно оправляться.

В Северной Африке и Сицилии росли посевы пшеницы, и именно отсюда поставлялся в Италию дешевый хлеб. Во всех европейских провинциях была освоена культура оливок и винограда. Оливковые рощи покрыли Южную Испанию, причем здешние оливки были дешевле итальянских. В лесах Галлии паслись огромные стада свиней.

Европейские провинции были преимущественно аграрными. Специализации ремесла здесь не наблюдалось. Ремесленники обслуживали потребности легионов и местного населения. Правда, в Испании был развит горно-металлургический промысел, а отсюда в Италию поступали свинец, медь, золото и серебро.

Крупные латифундии, подобные африканским, в Европе встречались редко. Земледелием занимались римские колонисты, владельцы средних вилл из Италии и романизированная местная племенная знать. Вожди племен приобретали римское гражданство, перенимали римские обычаи и перестраивали свои хозяйства по римским образцам.

Хозяйство Греции переживало упадок. Здесь те процессы разорения и обезземеливания крестьян, роста городского плебса, которые были характерны для периода перехода к империи в Риме, происходили значительно ранее. Поэтому крестьянство там были малочисленным и не могло стать основой для перехода к новым, полуфеодальным формам организации хозяйства. К тому же в период колонизации, а затем эллинизма наиболее активная, предприимчивая часть населения уходила в колонии, оставляя на месте паразитическую прослойку людей, привыкших существовать за счет подачек, поэтому и города Греции утрачивали прежнее значение.

Специализированное ремесло сохранялось в восточных провинциях, из Египта везли льняные ткани, папирус. Славились изделия старинных финикийских городов – пурпурные ткани Тира, сиданские изделия из цветного стекла, которые высоко ценились по всей Римской империи.

Так же как это ранее происходило в Греции, приток дешевого зерна из колоний подорвал крестьянское зерновое хозяйство Италии. Земледельцы Италии стали переходить к интенсивным отраслям – виноградарству и производству оливок. Катон во II в. до н. э. считал самой доходной культурой виноград.

Но процесс продолжался. С I в. до н. э.