В анонимном сочинении под названием «Шаджарат ал-атрак» («Родословие тюрок»), составленном на персидском языке в XV в., есть рассказ, согласно которому Узбека обратил в ислам и дал ему имя Султан Мухаммад Узбек-хан туркестанский шейх Саййид-Ата; это событие будто бы произошло в 720 г. хиджры (12 февраля 1320 г. — 2 января 1321 г.). Примечательно, что на монетах Узбек-хана, чеканенных с 721/1321–1322 г., его полное имя пишется в форме «Султан Мухаммад Узбек-хан», а монеты, чеканенные в более раннее время, обычно содержат легенду: «Верховный Султан Узбек».

Начиная с Узбек-хана все золотоордынские ханы были мусульманами и имели кроме личного тюркского имени еще мусульманское имя. Так, судя по монетам, у Джанибек-хана (1342–1357) мусульманским именем было Султан Джалал ад-Дин Махмуд, у Бердибек-хана (1357–1359) — Султан Мухаммад, у Токтамыш-хана (1379–1395) — Султан Насир ад-Дин и т. д.

В связи с принятием династией Джучидов ислама заслуживает быть особо отмеченным тот факт, что во второй четверти XIV в. и в государстве Чагатаидов ислам был объявлен официальной религией. Таким образом, уже в XIV в. ислам стал государственной религией на всем пространстве, завоеванном монголами на западе, от Южной Руси до границ собственно Монголии и Китая.

Властная элита Золотой Орды поддерживала не только магометанскую религию. Во многих городах Крыма и Поволжья мечети соседствовали с церквами и монастырями. В частности, в столице государства, Сарае, при Узбек-хане, по свидетельству арабского путешественника Ибн Батутты, было «13 мечетей для соборной службы; одна из них шафийская. Кроме того чрезвычайно много других мечетей. В нем живут разные народы, как-то: монголы — это настоящие жители страны и владыки ее; некоторые из них мусульмане; асы, которые мусульмане; кипчаки, черкесы, русские и византийцы, которые христиане. Каждый народ живет на своем участке отдельно» (СМИЗО. Т. 1. С. 306).

В другом источнике XIV в. говорится, что население Золотой Орды многочисленно и разнообразно по составу, что наряду с христианами между ними «есть мусульмане и неверные». Судя по всему, правители Золотой Орды проявляли толерантность в делах веры своих подданных.

О политике веротерпимости Джучидов говорится в письме францисканца Иоганки Венгра, побывавшего в Золотой Орде в 1320 г. «Ведь татары, — пишет он главе ордена, барону Михаилу, — военною мощью подчинили себе разные племена из народов христианских, но позволяют им по-прежнему сохранять свой закон и веру, не заботясь или мало заботясь о том, кто какой веры держится, с тем, чтобы в мирной службе, в уплате податей и сборов и в военных походах они (подданные) делали для господ своих то, что обязаны по изданному закону»[129].

Подводя итоги исламизации Джучиева Улуса в XIV в., следует сказать, что распространение магометанства успешнее всего шло в среде властной элиты и городского населения Золотоордынского государства. Кочевая степь — Дешт-и Кипчак — в XIV в. в целом оставалась мало затронутой мусульманством, и жители степи в массе своей придерживались старых шаманистских воззрений, о чем свидетельствует сохранение древних языческих обрядов погребения.

В начале XV в. эмиром Едиге (Идики, Идику) была предпринята попытка насильственного внедрения ислама среди кочевого населения Золотой Орды.

Идиге — легендарная личность. «О нем сообщают длинные рассказы, — пишет неизвестный продолжатель „Летописи ислама“ аз-Захаби (ум. 1349). — Я встретился с человеком, который видел его (Едиге), знал дела его и провел с ним несколько лет. Он рассказывал мне про него удивительные и необыкновенные вещи относительно его отваги, познаний, обходительности, умении начальствовать и величии его» (СМИЗО. Т. 1. С. 553).

Эмир Едиге происходил из тюркизированного монгольского племени мангыт и стал легендарным богатырем еще во времена правления золотоордынского хана Токтамыша (1379–1395). Однако его фактическое вхождение во власть состоялось лишь после полного поражения Токтамыша от эмира Тимура в 1395 г. С тех пор и до самой своей кончины в 1419 г. Едиге был полновластным правителем большей части Золотой Орды. Но не будучи Чингизидом, Едиге не принимал титул хана, а носил только титул эмир (в значении монгольского нойон и тюркского бек или бий; этими титулами в государстве потомков Джучи и в Чагатайском улусе именовались представители военной кочевой аристократии) и возводил на престол подставных ханов из потомков Чингиз-хана, оставаясь при них амиром ал-умара («эмиром эмиров»).

Едиге за короткое время навел порядок в государстве, расстроенном двумя (1391 г. и 1395 г.) опустошительными нашествиями эмира Тимура и, по словам автора «Мунтахаб ат-таварих-и Му’ини» (закончено в 1413–1414 гг.), положил начало в Улусе Джучи «тонким правилам и великим законам». В частности, он, как замечает арабский автор Макризи (ум. 1441), запретил «татарам» продавать детей своих в неволю, вследствие чего значительно уменьшился вывоз их в Сирию и Египет. В другой раз всесильный «эмир эмиров» обратил свой высокий взор на состояние ислама в своем государстве. Вот что сообщает в этой связи Иосафат Барбаро, итальянский купец, проживший много лет (1436–1452) в Тане, венецианской колонии при устье Дона.

«Магометанская вера стала обычным явлением среди татар уже около ста десяти лет тому назад. Правда, раньше только немногие из них были магометанами, а вообще каждый мог свободно придерживаться той веры, которая ему нравилась. Поэтому были и такие, которые поклонялись деревянным или тряпичным истуканам и возили их на своих телегах. Принуждение же их принять магометанскую веру относится ко времени Едигея, военачальника татарского хана, которого звали Сидахамет-хан» (Барбаро, с. 140). О конкретных мерах принуждения не сообщается.

План Едиге — насильственно обратить в мусульманство всех кочевников Дешт-и Кипчака — в какой-то степени, возможно, и укрепил религиозный принцип. Однако эти силовые методы решения религиозных задач не привели к полной победе ислама над всей Кипчакской степью. Во всяком случае, по свидетельству Ибн Арабшаха и Иоганна Шильтбергера, побывавших в Золотой Орде в 20–30 гг. XV в., а также по рассказам ряда других авторов, в Дешт-и Кипчаке было много язычников. Такая обстановка сохранялась в части Дешт-и Кипчака и в XVI и XVII вв.

В этой связи следует особо отметить, что казахи, этническое ядро которых составили роды и племена именно кипчакского объединения, в XVI в. считались мусульманами — суннитами ханифитского толка. Но наряду с этим указывалось, что среди них распространены языческие обычаи, которые, по словам Ибн Рузбихана, участника похода Мухаммада Шейбани-хана зимой 1509 г. на казахов, проявлялись в следующем. Во-первых, у казахов были изображения идолов, которым они поклонялись. Во-вторых, захваченных в плен мусульман казахи превращали в рабов, не делая никакого различия между ними и рабами-неверными. В-третьих, когда наступает пора весны и появляется кумыс, казахи, прежде чем налить кумыс в сосуд и выпить, «обращают свое лицо к Солнцу и выплескивают из сосуда небольшое количество напитка в сторону востока, а затем совершают земной поклон Солнцу. Наверное, это есть проявление благодарности Солнцу за то, что оно выращивает травы, которыми питается лошадь и появляется кумыс».