Однако в действительности со времени Тармаширина ислам окончательно стал религией правителей и их подданных только в Мавераннахре, и чагатай при Тимуре считали себя вполне мусульманским войском, хотя по своей внешности и по своему военному устройству оставались верны традициям Чингиз-хана.

Что касается восточных областей Чагатайского улуса, то ислам стал фактором государственной жизни Моголистана только при правлении первого хана Моголистана, Туглук-Тимура (1347–1363). Согласно известиям исторических книг (Шаджарат ал-атрак), это важное в истории страны событие имело место вскоре после возвращения Туглук-Тимур-хана в Моголистан из его второго похода на Мавераннахр в 1361 г. Согласно известиям других источников (Шаджара-йи тюрк), Туглук-Тимур-хан принял ислам в 754/1353 г. в возрасте 24 лет. По словам Мирзы Хайдара Дуглата, Туглук-Тимура обратил в ислам Маулана Аршад ад-Дин, сын шейха Джамал ад-Дина. Вместе с ханом мусульманскую веру приняли также многие царевичи и эмиры со своими воинами. Так, к середине XIV в. ислам стал государственной религией на всем пространстве бывшего Чагатайского ханства, от берегов Амударьи до границ собственно Монголии и Китая.

Несмотря на официальную поддержку, распространение ислама в Моголистане шло медленно; показательно, что даже среди представителей царствующей фамилии были немусульмане: в частности, дочь Хизр-Ходжа-хана (ум. 1399), жена эмира Тимура, по словам Ибн Арабшаха, была христианкой. Да и рядовые моголы второй половины XIV в., по утверждениям тимуридских источников, «в большинстве своем были лишены украшения исламской веры», и потому их западные соседи, чагатаи, называли своих восточных соседей, джете, кафирами, «нечестивцами».

В XV столетии ислам упрочил свои позиции в Моголистане. Особые заслуги в распространении ислама приписывают Мухаммад-хану (1407–1416). Этот государь насильно заставлял своих подданных носить чалму; непослушным вбивались в голову подковные гвозди. Такими вот жестокими мерами Мухаммад-хан, по словам автора «Тарих-и Рашиди», добился того, что «большинство кочевых племен Моголистана стало мусульманами».

Однако и усердная забота Мухаммад-хана о распространении ислама в своих владениях не привела к тому, что Моголистан стал мусульманской страной. Еще и в 823/1420 г., по рассказам послов Тимурида Шахруха в Китай, во многих городах Восточного Туркестана молитвенные здания ислама соседствовали с буддийскими храмами уйгуров. Так, в Турфане (часть жителей которого, согласно Мирза Хайдару Дуглату, приняла ислам только при Хизр-Ходжа-хане, т. е. в конце XIV в.) горожане, по свидетельству послов, были большей части «иноверцами — поклонялись идолам и имели большой буддийский храм, очень красивый. Там было много изваяний, новых и старых. На переднем возвышении находилось большое изваяние, которое было, как утверждали, фигурой Шакьямуни» (Будды). В августе 1420 г. послы прибыли в Комул. «В этом городе эмиром Фахр ад-Дином была построена большая мечеть. Напротив мечети был сооружен огромный буддийский храм, в котором находилось большое изваяние. Слева и справа от него располагалось множество подобных красиво оформленных изваяний, но меньших размеров. У входа в храм возвышалось большое изваяние, ростом с девятилетнего мальчика; это была искусно выполненная медная фигура. На стенах храма с большим мастерством, в тонких красках были нарисованы различные рисунки. На дверях храма были изображены два демона, готовых напасть друг на друга», — читаем в «Зубдат ат-таварих» Хафиз-и Абру [Материалы, 1988, с. 143].

Только во второй половине XV в., при Юнус-хане (ум. 1487), ревностном мусульманине, к тому же получившем основательное мусульманское образование в Персии, западные соседи моголов, чагатай, нашли возможным признать их мусульманами, и на моголов было распространено правило, соблюдавшееся при войнах между мусульманами: военнопленных в рабство не продавать.

Хотя Моголистан и был объявлен мавераннахрскими религиозными авторитетами дар ал-исламом («территорией ислама», «мусульманской страной»), тем не менее какая-то часть оседлого и кочевого населения страны все еще оставались «лишенными украшения исламской веры». Это касалось, в частности, кыргызов. По словам Мирзы Хайдара Дуглата, «кыргызы тоже из сообщества могольских племен»; но моголы Моголистана стали мусульманами и вошли в число последователей ислама, а кыргызы оставались кафирами; в этом заключалось, по мнению историографа моголов, главное различие между ними. В XVI в. кыргызы отделились от Могольского государства; у них не было своих ханов, а были только беки, которых называли кашка; по словам османского автора конца XVI в. Сейфи Челеби, кыргызы не были «ни мусульманами, ни кафирами».

Окончательное утверждение ислама среди жителей Восточного Туркестана, т. е. среди подданных Могольского государства с центром в Яркенде, относится к рубежу XVI–XVII вв. и связано с успехами деятелей суфийской пропаганды, особенно шейха Махдум-и Азама (ум. 1542), шейха Лутфаллаха Чусти (ум. 1572), Ходжа Исхака (ум. 1598).

Вся Великая Степь от Дуная и северных берегов Черного моря до Иртыша и оз. Балхаш, граничившая на юге со средним течением Сырдарьи и Хорезмом, носила начиная с XI в. название Дешт-и Кипгак («Кипчакская Степь»), по имени того племенного союза, который был известен на Востоке под названием кипчаков, на Руси — половцев, в Центральной Европе — команов. Дешт-и Кипчак делился обычно на две части: западную и восточную. Западный Дешт-и Кипчак простирался с востока на запад от р. Яик (Урал) до Днестра, а с юга на север от Черного и Каспийского морей до г. Укека (остатки его находятся в окрестностях современного Саратова). Границу Восточного Кипчака составляли на востоке — Иртыш, на западе — р. Яик, на севере — р. Тобол, на юге — оз. Балхаш и низовья Сырдарьи.

В XIII в. вся Великая Степь вошла в состав Улуса Джучи, монгольского государства, известного в исследовательской литературе под названием Золотая Орда. Этнический состав населения Золотой Орды был пестрым: часть населения составляли покоренные монголами оседлые народы, но основную массу населения составляли множество тюркских и монгольских кочевых родов и племен, еще не сложившихся в народности. В источниках при освещении событий XIII — первой пол. XIV в. для обозначения кочевого населения Улуса Джучи употребляются следующие названия: монголы, татары, тюрки, кипчаки. С середины XIV в. кочевое население этого государства известно под общим собирательным именем узбеки.

Происхождение названия узбек окончательно не выяснено. Как имя собственное это слово встречается и ранее XIV в. Как имя нарицательное слово узбеки впервые встречается у персидского историка и географа XIV в. Хамдаллаха Мустауфи Казвини (ум. 1350). Описывая военный поход золотоордынцев на Азербайджан в 1335 г., он называет воинство Узбек-хана узбекцами (узбекийан), а улусы потомков Джучи — государством узбекцев (мамлакат-и узбеки). Более поздние ираноязычные и тюркоязычные авторы распространили имя Узбек-хана (1313–1341), при котором в Золотой Орде установилось господство ислама и укрепились ее культурно-экономические связи с мусульманскими странами, на все разноплеменное кочевое население Улуса Джучи. С XV столетия, по мере распада Золотой Орды и обретения политического суверенитета отдельными ее частями, слово узбек постепенно исчезло из употребления в западной части Великой Степи и закрепилось за кочевыми тюркскими и тюркизированными племенами Восточного Дешт-и Кипчака. Для обозначения территории их обитания мусульманские авторы стали употреблять термин Узбекский улус, или просто Узбекистан («Страна узбеков»). Таким образом, тогдашний Узбекистан включал в свой состав, в частности, территорию современного Центрального, Северного, Северо-Восточного и Западного Казахстана.