звучит по-дурацки, конечно. Но тогда у меня была просто небольшая охрана. Никакой службы безопасности не было, все потом появилось, уже после рождения Даньки.

В то время Дину возил водитель, он же охранник по совместительству. Ему она тоже хорошо заплатила — денег у нее было много. Я никогда не считал и не контролировал, куда она их тратит. Доверял ей, как себе.

— Почему ты не стал тогда искать мать Даньки? — голос ежика еле слышно шелестел, словно ветер перекатывал сухие листья.

— Сначала в шоке был, когда Эльза заподозрила, что Дина не имеет никакого отношения к моему сыну, потихоньку сделала генетический анализ и показала мне результаты. Я тогда этим занимался — проверял анализы и разбирался с бывшей.

Потом решил, что нахера мне знать, какая именно тварь продала своего ребенка моей жене. Динка написала отказную от сына, я официально стал единственным родителем и успокоился.

— Мир, скажи что-нибудь, — позвал, когда напряжение между нами стало совсем уж невыносимым.

Она ничего не ответила. Все так же смотрела в сторону и кусала губы. Потом повернула ко мне застывшее лицо и равнодушно поинтересовалась:

— Если бы я не настаивала, ты бы не стал рассказывать мне про все это? — кивнула на папку у себя на коленях. — Я бы так ничего и не узнала?

В один шаг я оказался возле нее. Как долбанный Ромео опустился на колени и попытался взять ее за руку. Не далась, выдернула свои пальчики из моей ладони, зажала в кулачки и уставилась куда-то поверх моей макушки

— Мир, послушай. Когда-нибудь я все рассказал бы тебе, конечно. Но попозже.… Честно, я до усрачки боялся, что ты все узнаешь, заберешь Даньку и уйдешь от меня — все это из-за меня случилось. Если бы я не заставлял свою бывшую жену родить ребенка, всей этой херни просто не было бы. Я ведь знаю, если ты посчитаешь, что я виноват и решишь уйти, тебя ничто не остановит.

— Не остановит…, - она отпихнула меня и встала. Папка свалилась с колен и с глухим звуком шлепнулась на пол.

Мир взглянула на нее с удивлением, словно только сейчас вспомнила про ее существование. Наклонилась, подняла и сделала шаг к двери

— Янис, мне нужно побыть одной. Подумать. И… я хочу пойти и обнять своего сына…

— Я с тобой…

— Нет!

Повернула ко мне ставшее совсем несчастным лицо.

— Нет, не ходи за мной, Янис. Я… пока не хочу тебя видеть.

Разжала руки, и треклятая папка с отчетом снова полетела на пол. Мир громко всхлипнула и вылетела из кабинета, оставив меня в полном бессилии смотреть ей вслед.

Глава 67

Амалия Вересаева

Бывают такие мудацкие дни, когда хочется сказать — лучше бы он вообще не начинался! Пусть бы было вчера, потом сразу раз, и завтра, без всяких сегодня!

Но он есть, этот гребаный день. Поэтому пришлось сразу после идиотского, дебильного и прочее, собеседования заехать в винный супермаркет.

Пока я злобно бегала вдоль полок, отмахиваясь от назойливого консультанта, втюхивающего мне эксклюзивный бутылек стоимостью в половину средней по стране зарплаты, окончательно вызверилась.

Чтобы на нервной почве не прибить мальчонку, пришлось хватать первое попавшееся под руку и бежать к кассе. Только там поняла, что в запале схватила бутылку двенадцатилетнего вискаря, стоимостью не половину, но четверть той самой среднестатистической зарплаты.

Махнула на все, оплатила и бешеной фурией вылетела из бутика — надо ехать домой, иначе вселенная вокруг меня может пострадать.

Хорошо хоть таксист попался адекватный — музычку сразу выключил, с разговорами не лез, и даже с маршрутом ничего не напутал — довез аккурат к воротам Славиновского дворца.

В этом месте я усмехнулась — быстро же я привыкла называть Мирку ее новой фамилией — Славинова, — будто она всегда ее носила.

Когда она за Колей-гондурасом замужем была, у меня язык не поворачивался ее Шерстобитовой называть. От этого сочетания звуков у меня реально рот забивался той самой шерстью. Конечно, не в фамилии дело, а в самом мудачине Коле, но в общем, я так и продолжала ее Правдиной называть все три года их супружества.

А тут, гляди-ка, всего ничего, как Мирка сменила паспорт, и я ее иначе, как Славинова и не называю. Чудеса становятся все чудесатее, как говаривала знаменитая Алиса.

— Добрый вечер, Амалия Андреевна, — встретил меня охранник на воротах и покосился на пакетик с известным логотипом в моих руках.

— Хозяева дома? — рявкнула, намекая, что нечего тут моим покупкам глазки строить.

— Янис Альбертович с Даниилом Янисовичем уехали, а Мирослава Юрьевна дома, — доложил парень, больше не пытаясь быть приветливым.

Кивнула ему и пошкандыбала на своих каблучищах к крыльцу, костеря все собеседования мира, а особенно одно, испортившее мое настроение на несколько недель вперед.

Подругу я отыскала в Данькиной комнате.

— Ты чего, Мирк? — оглядела ее, лежащую скорчившись на кровати рыжего. — Заболела али как?

— Как собеседование? — прошелестело привидение, маскирующееся под мою подругу, и приняло вертикальное положение.

— В порядке собеседование, все живы остались. Эй, мать! Это ты, вообще, или кто?

— Я, Амаль. Все нормально…

Угу, я так и поняла, что нормально — похоже, день был говенным не только у меня.

— Давай, садись сюда, — усадила бледную до синевы подругу за стол в огромной кухне, а сама полезла в холодильник — надеюсь, Эльза не застанет меня за этим делом, иначе вони не оберешься. — Рассказывай, что за катастрофа в нашем королевстве приключилась?

— Амаль…, - выдавила она из себя и все, полились реки слез и потоки скорби.

Да, похоже, дело серьезней некуда — чтобы Мирка слезы лила должно и впрямь случиться что-то покруче моих сегодняшних хреноделишек.

— Так, мать! Пить тебе нельзя, а мне нужно, поэтому ты пока успокаивайся, а я быстренько бутербродиков налеплю. Себе вискаря плесну, а чай тебе сделаю. Пожрешь и сразу полегчает. И мне тоже.

— Амаль, Данька мой сын! — провыла она, не дожидаясь обещанной пищевой терапии.

Я на всякий случай пошутила:

— Ну да, а я твоя дочь, которую подменили в роддоме. Ой нет, мы с тобой близнецы, которых разлучили в детстве, Зита и Гита.

— Подменили и разлучили…, - она согласно кивнула и наклонилась вперед, зажав ладони между колен. Хрустальные капли начали быстро-быстро вытекать из страдальческих глаз и заливать столешницу.

Я принялась строгать найденные в гигантском холодильнике сервелат и сыр, дожидаясь, пока подруга немного выплачется. Не сказать, что меня ее слова сразили и заставили ахнуть, хватаясь за сердце.

Чего-то подобного я ожидала. Особенно после