...и в конце концов не важно, куда ты идешь, поскольку твоя вера приведет тебя туда!

— Ну да! — воскликнул Каддесдон. — Именно так я подумал, когда решил отправиться на поиски системы, откуда моя семья родом, и начать там что-нибудь. Я знаю, все будет хорошо, если только не сворачивать с пути, даже когда понятия не имеешь, что дальше. Вот так нам помогает вера!

— Да,— согласилась Мистл,— у меня бы ничего не вышло, если бы я попыталась предсказать, что сегодня буду здесь с тобой. Невозможно было вообразить, что, уйдя от трех грайков, готовых нас убить, я буду сейчас греться на солнышке у красивой реки такая счастливая! Виолета всегда говорила, что нет смысла думать о завтрашнем дне, потому что, если не разберешься с сегодняшним, в любом случае не выйдет ничего хорошего. Возможно, вера помогает подготовиться сегодня к завтрашнему дню, и тогда все идет хорошо.

— Да, Виолета, судя по всему, достойная кротиха.

— Была, — тихо сказала Мистл. — Думаю, сейчас она уже ушла к Камню — так мне кажется. — Она взглянула на Каддесдона, все яснее сознавая, что никогда больше не увидит Виолету и,не поговорит с нею, и глаза ее снова наполнились слезами. Правда, Мистл не заплакала, но позволила себе некоторое время погоревать, прежде чем продолжить. Каддесдон сочувственно посмотрел на нее, потом, наслаждаясь теплом, которое изливало солнце, положил рыльце на лапы и прикрыл глаза.

— Ей бы понравился сегодняшний день, — наконец сказала Мистл. — Ей бы понравилось здесь. Ей бы понравился ты.

Каддесдон приоткрыл глаза, но ничего не сказал — он был погружен в свои мысли.

— Подумать только, что я нашел настоящего последователя Камня! — произнес он в конце концов. — Да, вот уж повезло. Расскажи мне, каким образом ты покинула Эйвбери, расскажи...

Но ему не пришлось расспрашивать Мистл, так как внезапно ей захотелось рассказывать, и плакать, и даже рыдать. Но больше всего ей хотелось говорить о Виолете, о том, как сильно они любили друг друга. И о том, что больше не увидит бабушку, но все, чему та учила, у нее в сердце и она никогда, никогда не забудет этого...

Каддесдон слушал, не произнося ни звука, и иногда глаза его тоже увлажнялись. А когда Мистл умолкала, он терпеливо ждал, пока она снова начнет свой рассказ. Наконец она закончила и, немного помолчав, сказала:

— Теперь мне лучше, гораздо лучше.

— Я сказал, что никогда по-настоящему не видел Камень, — сказал Каддесдон. — А сейчас, слушая тебя, я понял, как мало знаю. Я был тронут тем, что ты говорила, и твой рассказ меня поразил. Это невероятно! Я хочу знать о Камне все: о ритуалах, о молитвах — словом, все-все. Тогда я узнаю, как стать настоящим последователем.

— Но это совсем не так...— начала Мистл.— Это просто... ну... просто есть. Это легко, а ты все усложняешь. Во всяком случае, ты уже последователь.

— Ты так думаешь? — серьезно переспросил Каддесдон.

Мистл рассмеялась и принялась за очередного червя.

Впервые за то долгое время, что они беседовали, солнце спряталось, и Каддесдон, немного пройдясь, вернулся и заявил:

— Нам бы лучше отправиться в путь. — Затем, с минуту поколебавшись, добавил: — Мы продолжим путешествие вместе? Я хочу сказать...

— Конечно вместе, — ответила Мистл, — ведь правда?

И они смущенно замолчали — так обычно ведут себя два крота, которым не хочется расставаться, причем оба не уверены в реакции другого. Они смотрели куда угодно, только не друг на друга. Но казалось, сам день благоприятствовал их совместному путешествию, и, словно скрепляя печатью это решение, ненадолго выглянуло солнце.

Серебристая плотва, вынырнув из ручья, поймала муху и снова скрылась, и по воде долго расходились круги, пока не исчезли совсем. Затем в паутину над ними влетел какой-то жучок, прорвал ее и повис, отчаянно хлопая крыльями. Солнце играло на его синем туловище и черных блестящих крыльях. Лапки жучка бешено задергались, тельце выпрямилось, а свободное крыло забилось в воздухе, пока он вдруг не вырвался из сетей паука. Жучок взмыл и, перелетев через ручей, скрылся из виду.

— Помнишь, как ты спросил, куда я направляюсь, а я ответила: в Данктонский Лес? Так вот, это не вся правда, — сказала Мистл под влиянием порыва. — Раз уж мы собираемся путешествовать вместе, мне бы не хотелось начинать со лжи. Виолета говорила, что лгать все равно что царапать и себя, и других.

— Так что же ты хочешь мне рассказать?

— Думаю, я действительно пытаюсь попасть в Данктон, но причина в том, что я ищу кротов, которых видела, или мне кажется, что видела. И я думаю, что скорее всего найду их там. Я рассказала тебе не все о том, как ушла из Эйвбери. Видишь ли, я действительно не знала, что уйду, пока не прикоснулась к Камню...

Итак, Каддесдон слушал, а Мистл принялась рассказывать остальную часть истории, сказав под конец, что верит, будто ее вела из Эйвбери какая-то сила, а увиденные ею кроты однажды окажутся реальными. Все они пытались помочь одному кроту, и это трудно объяснить, но...

— Но никаких «но»! — Она улыбнулась. — Не кажется ли тебе все это странным? Ведь это действительно звучит странно, когда я вот так рассказываю.

— Нет. Все это звучит не более странно, чем то, о чем я умолчал... Видишь ли, я ищу не просто Каддесдон, но и одного крота. Его зовут Крот Камня. Единственное, что я знаю о легендах Камня, — это что однажды он придет. В общем... Я слышал, многие последователи полагают, что он уже пришел. И... Я тоже так думаю. В этот момент он где-то там, далеко, и мне кажется, если я смогу его найти, то узнаю, что именно должен сделать в Каддесдоне, когда доберусь туда.

— Крот Камня? — благоговейно прошептала Мистл.

— По-видимому, весной появилась Звезда — как раз после того, как я родился. Последователи говорят, что тогда-то он и пришел, а сейчас объявился в кротовьем мире. Ты, конечно, о нем слышала?..

Мистл кивнула, так как, по словам Виолеты, кроты верили, что Крот Камня придет, но ей казалось, что это произойдет в далеком будущем.

— Он действительно пришел? — спокойно произнесла она, с удивлением глядя на Каддесдона и вспоминая, как возле Камня почувствовала, что все они помогают другому кроту, одному кроту, особенному кроту. Она