офисных кабинок. Даже дома, где стены обязались помогать – Оля частенько поднималась на подоконник в пустой квартире, поджимала пальцы на ногах от холодного дыхания с улицы и бралась за ручку окна. Потому что на кухне холодильник занудно ныл ей  «шлю-ю-ю-юха».

Она и не спорила. Шлюха и была.

Но окно так и не открыла. Ведь там, внизу, машины злобно гудели, чувствуя её мысли, «иди к нам шлюха-шлюха-шлюха».

И вот теперь голос разбился о камни вместе с течением Керети. Мерзкий гул пропал из ушей, и промокшая Ольга радостно встречала катамаран.

Был бы здесь сейчас папа… Улыбка дрогнула, как всегда при мысли об отце. Маленькая родинка под лопаткой убила его два года назад. Черное пятнышко превратило могучего путешественника в скелет, и он тихо ушел в хосписе на Светлановском. Перед смертью отец пришёл в себя, ненадолго, увидел её у кровати и спросил:

- Помнишь?..

Она заплакала тогда, понимая о чём он. Человек странствий, дикарь, мечтатель и геолог – он не мыслил себя без лесов. Иногда ей казалось, что только там папа и чувствовал себя живым.

- Вот бы ещё разок…

- Разворачивайтесь братцы, это не Оля. Посмотрите на неё, у неё с лицом что-то жуткое! – проорал, перекрикивая воду, Стасик. – Это что у неё? Улыбка что ли?! Разворачивайтесь, уходим!

Оля прыснула от смеха. Стоя в воде, в гидрокостюме, она ощущала силу воды, яркий запах осени кружил голову.

- Спасибо, - одними губами произнесла Оля. – Спасибо, папа.

Он приснился ей через две недели после разрыва с Олегом. Выбрался из темноты, такой же крепкий, как и до болезни. Глаза насмешливо, но по-доброму, щурились, в густой бороде тонула скромная улыбка.

- Отвези меня на Кереть, доча! – сказал папа. – Хочу море повидать.

«Шлюха» - послышалось ей за спиной отца, но тот словно ничего не слышал, лишь смотрел с хитрецой.

«Шлюха!» - хохотнула тьма.

И с той ночи папа приходил к ней каждую ночь. Иногда стоило просто закрыть глаза, чтобы почувствовать приближение отца, но лишь когда сознание падало в пучину сна – отец начинал говорить. Он всё время улыбался, хоть и смотрел грустно, да просился на северную речку, где и не был-то никогда.

Да, когда-то давно они втроем, вместе с мамой, путешествовали по рекам нижегородских областей, и отец всегда считал, что пороги это для молодых и одиноких. Что человеку семейному ближе покой, чем приключения. Кереть же…

Почему именно сюда?

Однако ночные визиты отца пробуждали в душе свет. Оля видела во снах море, глотающее рыжее солнце. На губах таял вкус сигареты. Ласково шептали волны. Ке-реть, Ке-реть…

Вот только что-то пугало её в облике папы. Улыбка, глаза – всё было настоящим, но слова, манера говорить – совершенно чуждые. Будто кто-то забрался в её воспоминания, натянул шкуру мертвеца на себя, как волк из сказки.

- Отвези меня на Кереть, доча, - повторял он, и будто каждый раз интонации были другие. То просительные, то требовательные, то равнодушные и усталые.

«Шлюха, шлю-ю-юха» - звала тьма.

Оля даже сходила к психотерапевту. Просто на всякий случай. Лысый бородатый доктор, с огромным перстнем на пальце, рассказал ей про стрессовую ситуацию расставания, которую пережил её организм, про уровень тревоги, который развивают такие сны и опасность замкнутого круга переживаний. Он говорил много умных слов, но, в конце концов, просто посоветовал съездить в отпуск на эту чертову реку. Закрыть, так сказать, гештальт.

С того дня Оля часами изучала отчеты от туристов, листала фотографии со скальными островами Белого Моря, смотрела видеоролики со сплавами. Вспоминала, иногда со слезами, их семейные походы в детстве. Борщ на костре, ящерку на ладошке, бесконечные леса, населенные сказочными существами, о которых рассказывал папа.

- Вот бы ещё разок… - шептала Оля в такие моменты. – Вот бы ещё разок.

И вот она здесь, вместе с папой. Ваза с прахом отца была завернута в спальник. Оля старалась раскладываться в полной темноте, чтобы не слышать глупых вопросов о том, что же это у неё такое.

Когда катамаран приблизился, она встретила свою команду озорной улыбкой. Под смех и веселые комментарии угнездилась на своем месте, на удивление свободная от смущения. Кто-то предложил ей фляжку, для «сугреву», но Оля отказалась, хоть и тряслась так, будто отбойным молотком работала.

- Нет, эта Оленька точно сломалась, - прокомментировал это Стасик, балагур и хохмач. - Дайте мне, что ли, новую. Эту я боюсь.

- Ты там это, следи за ней, - заметил их адмирал, мужчина в годах. Его пышную бороду уже била седина. - Сейчас обошлось, а в другой раз не обойдется. Река многих забрала.

- Слежу. Веслом вот не попал вдогонку.

Взрыв смеха.

- Но в следующий раз я тупо стрелять буду, - совершенно серьезно добавил Стасик и изобразил выстрел пальцем.

- Я, собственно, к вашему капитану обращаюсь, - сурово-шутливо пояснил адмирал.

- Ну да, ну да, правильно, ставьте меня на место, чего уж там, - с равнодушием сказал Стасик.  – Очень тонко, да.

Оля посмотрела на него, снова улыбнулась. Взяла, все-же, настойчивую фляжку и глотнула что-то обжигающее. Закашлялась и, прикрыв рот рукой, посмотрела на красно-золотой берег. Осень.

***

Вечером она задержалась у костра дольше обычного. Адмирал объявил прощание с Керетью, анонсировал «крайний порог» завтра, и Оля решила впитать в себя их последнюю стоянку на волшебной реке. Она сидела у огня, завернувшись в жёлтую пуховку; пахло дровами, табаком и пронзительной осенью. Шумела река, где-то там, в темноте.Адмирал достал пластиковую бутыль с «особенным коньяком» и вытащил из кожаного чехольчика набор металлических стопок, вложенных одна в другую. Ловко расставил их кругом.

После нескольких лесных тостов разговоры потеплели. Группки разделились. Кто-то строчил смс, кто-то приглушенно спорил, кто-то отправился спать. В некоторых палатках с потолка свисали фонарики и бросали на ткань загадочные тени. У костра осталось совсем немного людей, Оля села поближе к Стасу. Разговоры затихли. В очках задумчивого адмирала отражался костер.

- Павел Петрович, вы такой мужчина повидавший. Быть может вы и истории какие-нибудь знаете? Фольклор, так сказать? - сказала полненькая женщина. Так же, как и Оля — одиночка. Но уж очень часто поминающая двух детей, оставшихся в городе. Пожалуй, даже слишком часто, словно сама не верила в то, что они у нее действительно есть. Глаза толстушки блестели от выпитого, улыбка приобрела черты кажущейся загадочности.

Адмирал огладил бороду. Правой рукой, с золотым ободком на безымянном пальце.

- Да-да, что-нибудь про «кто-то в лесу», пожалуйста, - вставил Стас. - Для крепкого сна. Про выходы из Ротаймо незакрытые звездами. И шаги чтоб за палаткой всю ночь напролет.

Оля улыбнулась.Парень сидел, прислонившись спиной к сосне, и курил.