деле Корнилова». Этот единственный серьезный пробел давно уже заполнен; моя версия дела Корнилова опубликована в России в июне этого года. Сразу после моего прибытия в Англию я предпринял шаги, чтобы подготовить английский перевод моей книги о деле Корнилова, и если эта английская версия до сих пор не увидела свет, то лишь потому, что серьезные препятствия преградили ей дорогу, что едва ли можно было ожидать в свободной Англии. Однако эта английская версия должна появиться в ближайшем будущем, и это обстоятельство позволяет мне сделать замечания по поводу статей господина Уилкокса достаточно короткими и лишенными подробной аргументации.

Я не думаю, что у меня есть необходимость объяснять, почему я молчал все время, пока находился у власти, и перед большевистским coup de main[34] устранил возможность приведения генерала Корнилова под суд. Главнокомандующий русской армией совершает тяжкое преступление против государства в самый пик войны; он пытается вынудить правительство силой оружия «принять его программу», то есть открыто пытается предпринять вооруженное восстание против правительственной власти своей страны. После провала этой попытки Временное правительство назначает специальную следственную комиссию, чтобы расследовать обстоятельства дела и отдать под суд генерала, преступившего свой долг, равно как и его сообщников. Было ли возможно для меня, премьер-министра Временного правительства и главного свидетеля по этому делу, разглашать тайну предварительного законного расследования и объявлять перед судом мое собственное мнение и мои показания по мятежу? Разумеется, нет; молчание до суда — это элементарный долг всех свидетелей, и получилось, что каждый свидетель по делу Корнилова вел себя так, словно он не был заинтересован в сокрытии правды дела. Но помимо этой последней части свидетелей были и обвиняемые, и те, кто слишком тесно сотрудничал с ними, и, наконец, соучастники генерала Корнилова, которые остались на свободе, вне поля зрения следствия. Некоторые эти группы людей, замешанных в деле Корнилова, организовали кампанию в прессе, систематически подстраивая общественное мнение под собственные цели. Для этого они несколько раз публиковали отрывки из материалов следствия, благоприятные для них, делали широкие заявления от имени обвиняемых и свидетелей, у которых были основания бояться, что они тоже станут обвиняемыми; порой они даже прибегали к фальсификации. Если я правильно помню, председатель Чрезвычайной следственной комиссии по делу Корнилова дважды предупреждал общественное мнение о необходимости воздерживаться от осуждений и заявлений по делу до суда. Между тем более чем пристрастная кампания в прессе продолжалась. Однако правительство не стало прибегать к репрессалиям по отношению к этим органам прессы, которые так грубо оскорбляли молодую свободу слова в России. Правительство считало, что общественный и независимый суд будет лучшим ответом на эту кампанию клеветы и что этот суд лучше, чем любые репрессии, научит необходимости правильно использовать свободу печати. Однако анархия, захлестнувшая Россию, разрушила возможность легального суда по делу Корнилова. Поэтому предубежденные и лживые сведения, которые печатали в российской прессе, стали на некоторое время единственным источником информации о деле Корнилова как в России, так и в остальной Европе.

Я делаю эти вводные замечания для того, чтобы показать, откуда возникли измышления, циркулировавшие во всех направлениях в качестве «правды» об обстоятельствах корниловского выступления. Чтобы подчеркнуть это, я обращаю внимание на главные неточности господина Уилкокса, но при этом я ни в коем случае не желаю хоть как-то усомниться в добрых намерениях их заблуждающегося автора.

Между тем следует признать, что под влиянием предвзятых материалов, которыми располагал господин Уилкокс, последний сильно склонился на сторону своего героя, Корнилова, — до такой степени, что иногда готов даже «исправлять» факты, если они не соответствовали его схеме событий. Это выказывает его расположение к генералу Корнилову; но об этом я скажу позже.

Господин Уилкокс начинает свою статью словами: «Открытое столкновение Керенского с Корниловым (так странно он называет мятеж генерала Корнилова против Временного правительства) было последним поворотным пунктом русской революции». С этим я полностью согласен. Я также согласен с тем, что «с того момента триумф большевизма и скатывание России в первобытный хаос стало неизбежным. Брестские договоры, со всем, что они означали для союзников, последовали как само собой разумеющееся, и, вероятно, по этой причине ни одно событие не оказало такого решительного влияния на ход войны, как ссора между Керенским и Корниловым». Господин Уилкокс продолжает: «Следовательно, для нас очень важно понять истинное значение этого инцидента и уметь справедливо распределить ответственность за губительные последствия, вызванные им».

Вся статья господина Уилкокса на самом деле — не что иное, как попытка понять «истинное значение событий», чтобы справедливо распределить ответственность. Разумеется, истинное значение событий, согласно версии господина Уилкокса, неминуемо приведет к полной реабилитации генерала Корнилова, а вся ответственность за разрушительные последствия «заслуженно» ляжет на его оппонентов, и главным образом на меня. По-другому и быть не может: если используются данные, собранные с заранее определенной целью, людьми, заинтересованными в сокрытии правды, истину отыскать невозможно.

Но я пишу сейчас не для того, чтобы установить истину; моя задача гораздо скромнее. Я лишь желаю показать на нескольких примерах полнейшую неточность информации, в которой господин Уилкокс находит «истинное значение этого инцидента». Если мне удастся показать это, то наружу выйдет полнейшее противоречие между событиями, изложенными господином Уилкоксом, и тем, что происходило на самом деле; и если эти противоречия будут установлены, то любые выводы «о справедливом распределении ответственности» на основе исторического исследования господина Уилкокса станут совершенно невозможными. Так, комментируя статьи господина Уилкокса, я принимаю на себя, прямо скажем, нелегкую задачу.

Обращаясь к фактам, я должен сказать, что совершенно невозможно не только иметь дело с оными, но даже отметить все расхождения в фактах, которыми наполнены статьи. Ибо тогда мне пришлось бы написать целый ряд статей. Поэтому я упомяну только о самых главных фактах.

Первая статья в сентябрьском выпуске носит ознакомительный характер. На самом деле в ней приводятся факты, которые очень мало связаны с историей корниловского заговора. В ней господин Уилкокс пишет об обстоятельствах знакомства Савинкова с генералом Корниловым, об их службе на Юго-Западном фронте, о реформаторской деятельности Савинкова и Корнилова и о судьбе их меморандумов. Все эти факты предшествовали мятежу лишь с точки зрения времени, но не имели внешней связи, с чем бы то ни было. Реформистская деятельность Корнилова и Савинкова и конспиративная работа Корнилова, Завойко, Крымова и других являются двумя совершенно разными процессами, лишь параллельными по времени. Чтобы понять это, достаточно сказать, что Савинков не только не был соучастником заговора, но и, как это будет видно позднее, был обманут конспираторами в самый критический момент. Между