— И где сейчас главы этих племен? — спросил Рамсес.

— С Муваталли в Алеппо, что к северу от Тунипа.

Итак, по сведениям перебежчиков, армия хеттов находилась от авангарда египетской армии в двух днях пути верхом.

Египетские военачальники были удивлены тем, что Муваталли, которого, без сомнения, уже уведомили о приближении армии Хора, не подошел ближе.

— Он боится фараона, — так объяснили это перебежчики.

Ни у кого не вызывали сомнения эти слова. Пообещав покровительство их племенам, Рамсес приказал отпустить перебежчиков и обратился к своим военачальникам:

— У нас появилась редкостная возможность взять Кадеш. Муваталли далеко, и мы захватим крепость раньше, чем он успеет прийти на подмогу.

— В цитадели большой гарнизон хеттов, твое величество, — заметил Урия. — Осада может быть долгой, достаточно долгой, чтобы Муваталли успел подойти с большими силами к Кадешу. Твой славный предок Аменхотеп III провел у стен этой крепости семьдесят дней.

Рамсес метнул на него сердитый взгляд. Зачем вспоминать о плохом? Его душа жаждала действия. Урия нервно сглотнул.

На рассвете следующего дня армия Рамсеса, переправившись через реку, двинулась к Кадешу. Между делом фараон избавился от чрезмерно осторожного военачальника Урии, послав его за наемниками-неаринами — воинами стойкими и закаленными в боях. Предполагалось, что последние вступят в бой, если перевес окажется на стороне противника. Соединение Амона фараон повел на северо-запад от Кадеша. На место они прибыли к вечеру, и, несмотря на то что еще не совсем стемнело, по приказу офицеров были зажжены факелы. Лагерь разбили в месте, указанном фараоном, а вокруг сделали загородку из веток, нарубленных в близлежащей роще, и щитов. Слуги разбили палатки для Рамсеса, Именхерхепешефа, Парехерунемефа и командиров. Повара занялись приготовлением ужина. Западный проход в лагерь обозначили двумя изваяниями лежащих львов. От этих ворот вглубь лагеря вела широкая дорога, она упиралась в четыре палатки, одна из которых была предназначена для наследных принцев.

Его величество, пребывавший в отличном настроении, поужинал поздно, сидя на своем складном кресле, отделанном золотом, в компании сыновей и военачальников. Время от времени он с улыбкой поглядывал на живого льва, за которым присматривал дрессировщик. Настало время вечернего кормления животного, и лев с жадностью поглощал принесенное ему мясо.

В это же время простые солдаты ели рагу, приготовленное поварами в огромных котлах, писцы проверяли обмундирование и оружие, дети, прижившиеся в армейских подразделениях, чистили лошадей, лекари переходили от группы к группе со своими ларчиками, наполненными мазями и эликсирами, оказывая помощь тем, кто страдал от несварения, растяжения или вывиха.

Ночь не предвещала неприятностей; и простые солдаты, и командиры мечтали о победном вторжении в крепость, темный массивный силуэт которой вырисовывался на востоке, обещая первым, кто туда проникнет, самую богатую поживу.

Она оказалась слишком короткой. Перед рассветом дозорные послали Менну, возничего царской колесницы, разбудить его величество: они захватили двух бродяг, которые, как выяснилось, были вражескими разведчиками. В процессе дознания их порядочно избили, и перед фараоном лазутчики предстали в жалком виде.

— Зачем вы пришли?

— Мы пришли узнать, где ты разбил свой лагерь.

— Вы быстро узнали?

— Наш царь уже близко.

— Как это — близко?

— Он стоит с армией к востоку от крепости.

— Он не в Алеппо?

— Нет. Он на расстоянии часа верхом отсюда, за рекой, недалеко от моста.

Рамсес побледнел. Именем Апопа! Он позволил себя надуть этим мнимым перебежчикам! И отослал подальше военачальника Урию! Фараон поторопился призвать военачальников. Следовало срочно отправить гонцов в соединения Ра, Птаха и Сета с приказом поторопиться: хетты могли начать атаку с минуты на минуту. Военачальники в ответ только таращили глаза: как организовать оборону в столь короткие сроки? Рамсес посмотрел на сыновей — они все поняли.

— Ты поскачешь на юг и предупредишь соединение Ра, а ты — на запад, к неаринам.

Через несколько минут мальчики, пришпоривая лошадей, унеслись через ворота со львами.

Мост! Если бы у него было больше солдат, он мог бы заблокировать мост силами одного из соединений. Но теперь думать об этом было поздно.

Весть о том, что хетты близко, стремительно разнеслась по лагерю, вызвав у воинов лихорадочное беспокойство.

Рамсес приказал Менне готовить колесницу. Мгновение спустя послышался металлический грохот — приближались колесницы Муваталли. Занимался рассвет. Дозорные расслышали ржание хеттских лошадей и подняли тревогу. Но отступать было уже поздно.

— Все к оружию! — крикнул Рамсес.

Гвардейцы-шардана сплотились вокруг него. Разрабатывать тактический план тоже было поздно.

— Они напали на соединение Ра, когда оно было на марше, — с трудом переводя дух после бега, сказал один из офицеров.

В сложившейся ситуации успех обороны зависел от двух неопределенностей: во-первых, неясно, когда придет подкрепление; во-вторых, неизвестно, какие силы бросил противник в первую атаку. Столкновение с соединением Ра могло отсрочить нападение противника на лагерь, и все же соединение Амона могло стремительно утонуть в море хеттской бронзы, копий и человеческой массы.

У Рамсеса перехватило дыхание от ужаса: его пехота разбегалась в разные стороны. Солдат охватила паника. Но, именем Ваала, где их командиры?

— К оружию! — снова крикнул он срывающимся в визг голосом и запрыгнул на колесницу.

Солдаты оборачивались и с удивлением смотрели на своего фараона — с огненно-рыжими волосами, потрясающего своим луком. Командиры, справившись с паникой, стали отдавать команды.

Вернулись разведчики. Слишком поздно!

Хруст веток под колесами вражеских колесниц дал понять, что ограждений, возведенных вокруг лагеря несколько часов назад, больше не существует. В блеклом свете раннего утра хеттов уже хорошо было видно. На каждой колеснице было трое солдат — возница и два лучника, орущие во всю глотку.

Рамсес помчался навстречу колесницам, подавая пример своим солдатам. Он одну за другой посылал во врага стрелы, протягиваемые ему Менной. И все же был большой риск потерять равновесие на несущейся во весь опор колеснице, поскольку он не мог одновременно править и стрелять; тогда он обвязал себя вожжами вокруг талии, освободив таким образом руки. Кони несли колесницу на запад, словно угадав его мысли. Несколько воинов-хеттов зашатались на своих колесницах, и вскоре первые трупы врагов упали на землю.

Между тем в соединении Амона царил хаос, но постепенно солдаты, завороженные образом рыжеволосого демона, поражающего своими стрелами врага, самого Сета, изливающего свой гнев на Апопа, приходили в себя; паника уступила место желанию убивать. Они не слышали приказов своих командиров. Рассеявшись по территории, пятикратно превосходящей площадь лагеря, они не представляли больше собой непробиваемого щита на пути хеттов, однако это, как ни странно, в результате стало их преимуществом. Возничие вражеских колесниц не знали, какое направление избрать. Не видя перед собой сплоченных рядов противника, держаться вместе не было смысла, поэтому колесницы хеттов рассеялись по полю сражения, что сделало их более уязвимыми. Не прошло и часа, как мощь атаки угасла. Вскоре уже армия коварного Муваталли попала в сложную ситуацию: авангард соединения Ра, разделенного атакой хеттов на две части, приближался к оказавшемуся в плачевном положении соединению Амона, а с запада подошел отряд неаринов. К этому времени колесница Рамсеса была окружена восемью колесницами противника. Несколько минут, а то и секунд — и он либо станет пленником, либо падет под дождем стрел… Однако хеттам не повезло — подкрепление подошло вовремя, да и сам фараон сражался, как лев. Неарины напали на противника с тыла. Хетты попытались развернуться, но теперь уже в их ряды был внесен хаос. Рамсес вырвался из окружения. Скоро в лагере египтян не осталось ни одного живого врага.