Мы смотрим друг на друга и тяжело дышим.

Алекс улыбается. Вытаскивает из коробки следующий предмет- и это… жмурюсь, потому что понимаю, что в его руках серебряная анальная пробка. Наверное, на моих щеках проступает румянец. Он его цепляет взглядом и порочно усмехается, правда, её он не использует. Кладет на тумбу рядом.

Еще один предмет из «волшебной коробки»- небольшой хлыст. И снова чувствую прикосновение к голой коже, от которого мурашки. Мучительно медленное и пленительное, а когда кожу низа живота обжигает его ощутимый удар, громко вскрикиваю и выгибаюсь.

Капец. Это как в эротических фильмах, только лучше. Я ощущаю этого мужчину рядом. Я дико его хочу. Я не играю роль, я не претворяюсь. Я живу. Я проживаю эти моменты в реальности…

Следом из коробки он достает черный шелковый шарф. Алекс тянется к моему лицу и я понимаю, что он сейчас лишит меня даже последнего подобия контроля, снова начинаю сопротивляться и виться, но его тихое «Тсс» и нежная прохлада шарфа так же неизбежны, как все остальное, что он со мной делает. Я и так в его власти. И так ничего не контролирую. Даже если бы на мне не было ни кляпа, ни этих веревок, ни платка…

Я погружена в кромешную тьму. Чувствую, как встает с постели и раздевается, судя по лязгу бляшки и шороху одежды.

Его руки опускаются на мои ноги и нежно гладят. Он слегка их расставляет, так как веревка завязана именно так, чтобы я могла ими шевелить. Сгибает в коленях и разводит.

Чувство стеснения, беспомощности и возбуждения захватывают меня вихрем одновременно.

Пальцы мужчины трогают между ног. Он хмыкает.

-А говорила, что теряю хватку… Ты вся красненькая и пухлая со вчерашнего, Дана. Плохая девочка…-шлепает меня стеком прямо между ног, несильно, но заставляя снова закричать и выгнуться… А потом…

А потом я громко всхлипываю, в конвульсивном припадке сжимая руки и ноги, потому что в этот самый момент его горячий язык касается меня между ног…

Глава 40

Глава 40

Я снова разбросана на сто тысяч осколков. Они как конфетти после взрыва хлопушки по всей комнате. И я даже не пытаюсь их собрать. Мне слишком хорошо вот так. В объятиях этого мужчины.

То, что начиналось диким пороком. Мучительной пыткой удовольствия, жестким вторжением не только его языка, который заставил меня бурно и громко кончить, а потом уже и членом, безжалостно таранящим и правда еще накануне истерзанную им плоть, в итоге вылилось в такую же щемяще сладкую ласку. После нашего сумасшествия Алекс убрал шарф с глаз, снял кляп и долго-долго растирал мои затекшие запястья и ноги, внимательно наблюдая за реакцией.

Мы оба молчали. И не могли не смотреть друг на друга. Говорить сейчас было лишним.

-Что-то хочешь?-спрашивает он хрипло,- воды, поесть, вина? Шампанское тоже есть,- улыбается едва уловимо.

Я отрицательно качаю головой.

Хочу… Я дико хочу его поцеловать. Мы почти не целуемся. Это правильно, конечно. Еще сегодня я целовала своего жениха. Алекс не мой мужчина. Неправильно его целовать. А почему, не хочу отвечать на его вопрос даже самой себе…

Я оглядываю комнату, лежа на боку в тепле его объятий.

-Так странно…- задумчиво выдаю.

-Что именно?

-Этот дом… Такой красивый… Идеальный… И совсем безликий… Знаешь, почему?

Он пожимает плечами.

-Потому что здесь нет ни одной картины… Картины- как глаза у человека. Они зеркало его души. Они даже важнее фотографий. Фото сделаны чужим, это проекция тебя глазами другого. А картины выбирает твое сердце.

Алекс молчит, но внимательно меня слушает.

-Любишь живопись?

-Люблю в каком-то смысле… До института рисовала. Это помогало…- прикусываю губу, чтобы не сболтнуть лишнего. На самом деле, живопись была одной из форм моих психологических терапий. И только потом переросла в хобби. Я и художников оценивала и изучала именно сквозь призму психологического восприятия их состояния. Это удивительно увлекательно. Не просто ценить красоту работы, чисто эстетически. Пытаться поймать настроение. Соотносить тона и техники с событиями в жизни творца. Для меня это ощущение было сродни еще одному чувству наряду с обонянием, осязанием, зрением.

-Почему ты не сказал, когда мы встретимся?-спросила я, подняв на него глаза. Не могла терпеть. Этот вопрос жег меня изнутри.

Алекс молчал, закрыв глаза. Его руки на мне- такие правильные и нужные. И эта щемящая тишина… В нашем разговоре сейчас была какая-то дисгармония. Мы словно бы чувствуем и говорим разное…

- Ты любишь его?- разрывает тишину своим резким и неожиданным вопросом и мое сердце перестает биться.

-Он любит меня,- отвечаю я тихо и хрипло,- этого достаточно…

После некоторой паузы он реагирует.

-Правильно говоришь. Достаточно…

Мы больше не говорим. Только дышим в такт. И я опять снова и снова анализирую его ответ. И снова ничего не понимаю.

Алекс смотрит на часы. Я только сейчас замечаю стоящий в углу собранный небольшой чемодан.

-У меня самолет через три часа. Мне пора. Ты оставайся, отоспишься. С утра привезут тебе новые вещи, а то твои в клочья, и завтрак. Когда будешь уходить, просто захлопнешь дверь.

Я замираю от этого предложения, на секунду на нем зависаю, но потом беру себя в руки и отрицательно качаю головой.

-Если есть, что надеть из твоего, я бы все же поехала сейчас…

-Тогда давай, уже пора собираться…

Он дает одну из своих толстовок, которые по длине мне почти как платье. Я краем глаза вижу, что гардеробная в этом доме без лица наполнена мужскими вещами. Непохоже, чтобы здесь никто не жил… Алекс тоже замечает мой задержавшийся на них взгляд, но ничего не говорит.

Везет меня ко мне домой в тишине. На этот раз она не тягостная. Она скорее очень