Арина включила и свой фонарик.

— Что ж вы сразу не сказали, что нам свет понадобится, — заметил Матвей, внимательно смотря под ноги. — Я бы хоть одолжил ваттбраслет у Йована.

— А что с твоим? — поинтересовалась идущая рядом Арина.

— Да все тот пёс… Прогрыз его, сволочь такая.

— Дашь мне взглянуть, как вернемся. Может, смогу что-нибудь придумать.

— С фонариками мы немного оплошали, да… — Маша вовремя заметила оказавшийся перед ней стул и осторожно обошла его. — Когда мы вернемся сюда в следующий раз, нужно будет как следует приготовиться и зарядить браслеты.

Впереди раздался мышиный писк и возня. Паразиты, едва завидев чужаков, разбегались в стороны. К счастью, здесь их было не так много, как в тоннелях метро.

— Ненавижу этих тварей, — призналась Арина.

Они брели в потемках еще добрую минуту, пока наконец Шаман не сообщил, что они добрались до места.

В свете фонарей Матвей разглядел стальную дверь. Казалось, время совершенно не коснулось ее поверхности, поскольку выглядела она совсем как новенькая, разве только пятна грязи и пыли слегка портили ее вид. Своей массивностью она более походила на дверь гигантского бомбоубежища, нежели подземной лаборатории.

С левой стороны находилась встроенная в стену консоль. Должно быть именно ее Маша упоминала в своем вчерашнем рассказе, когда предприняла тщетную попытку взлома старого компьютера.

— Вот и она, — с надеждой в голосе произнесла Маша и села на корточки.

Арина подкрутила мощность фонарика и осветила ярким светом большую часть помещения, представляющий из себя обыкновенный коридор с десятками металлических шкафчиков.

— Это не поможет, поверьте, — ответила Маша, заметив как Матвей касается экрана консоли. — Даже будь у нас целая вечность и миллиарды ватт, мы ни за что не взломали бы ее.

Сержант тем временем зашел в углублении стены, где находилась дверь, и принялся щепетильно разглядывать стальные петли и тончайшие проемы.

— Почему вы смеетесь? — Маша заметила улыбку на лице Матвея.

Собиратель почувствовал себя крайне неловко, однако не мог не поделиться одним внезапно посетившим его наблюдением:

— Как-то несправедливо, не находите?

Маша в недоумении переглянулась с Шаманом и Ариной.

— Что несправедливо? — спросила она.

— Да вот эта дверь. — Матвей снял шапку, почувствовав, как стали запотевать его сальные волосы. Боже, как он мечтал принять теплый душ! — Мы все проделали такое долги и опасный путь, смогли столько пережить, и вот, почти добравшись до заветной награды, до того, ради чего затевались эти две экспедиции, уперлись в эту проклятую дверь. Более того…

Матвей вдруг решил признаться в мучащих последние сутки его голову сомнениях. Он заметил лежащий металлический шкаф и присел на него, чувствуя невероятную усталость, а затем продолжил:

— Более того, даже если мы каким-то чудом окажемся по ту сторону этой двери, кто знает, а есть ли вообще это «Копье»? Вы так верите в него, верите в его существование, но что если… — Он поднял голову и посмотрел прямиком ей в глаза, в очередной раз за последние сутки подмечая ее красоту.

Матвей недоговорил. Маша, догадавшаяся, к чему клонит собиратель, ответила ему заранее:

— Но что если токсина не существует?

— Да, — ответил ей Матвей, подтверждая его опасения.

— Я живу с этими мыслями с тех самых пор, как только прочла ту самую переписку между вирусологами. И до сих самых пор я на сто процентов не убеждена, что это «Копье» существует на самом деле…

Матвей заметил, как Шаман и Арина, встав рядом друг с другом, внимательно слушали их разговор. С виду они хотели внести и свою лепту в их беседу, но не решались, предпочитая быть отстраненными слушателями.

Сержант же продолжал осматривать дверь, напоминая вора, которому предстоит открыть хорошо защищенный сейф.

— Но я верю в судьбу, — продолжила ученая, произнеся это уверенным голосом.

Ее ответ заставил скептичного от кожи до костей Матвея ухмыльнуться.

— Да, в судьбу, — тем не менее настаивала Маша. — Я верю, что некие силы нарочно помогли мне, биологу и вирусологу, увидеть переписку тридцатилетней давности двух моих коллег ученых, обсуждающий оружие, способное помочь не только мне, но и остаткам человечества. Не знаю, быть может, это все божий промысел, как любит говорить мой отец, или происки Вселенной, не знаю, но вот одно я точно знаю наверняка — этот мир устроен не так просто, как нам кажется, и он не подчиняется одним только законам физики, химии, биологии и так далее. — Она улыбнулась и хлопнула себя по коленям. — Ну вот, моя мама, прожженная атеистка, сейчас устроила бы мне многочасовую лекцию о том, как я не права. И все же…

Она взглянула на Матвея. Ее серые глаза так ласково, так добро смотрели на него, что он был не в силах оторваться от них.

— Думаю, я смогу открыть эту дверь, — раздался спокойный голос сержанта.

Все вдруг оживились и уставились на молчаливого вояку, приоткрыв рты.

Маша была первой, кто вышел из оцепенения. Она спросила:

— П-правда?

— Да. — Миша дернул массивную ручку. — Мы можем ее взорвать.

Маша отмахнулась, явно раздосадованная предложением сержанта.

— Мы уже думали об этом. Ни одна граната или взрывчатка не возьмет эту дверь. Не зря же ее строили с целью как следует защитить все то, что хранится внутри…

— Нанотермит ее возьмет, — все так же спокойно произнес солдат, словно речь шла о сущем пустяке. — Нужно только подобрать правильно количество, чтобы не взорвать все задние.

— Нанотермит? — Маша с подозрением посмотрела на сержанта. — Откуда у тебя…?

— Кажется, я понял. Ты стащил его из того НИСа? — без обиняков спросил Матвей.

— «Дьявола», — напомнила название судна Арина.

— Угу, — он подтвердил догадку Матвея и наконец соизволил повернуться к группе лицом. — Взял немного, на всякий случай. Взрывчатка сейчас на станции, в моем рюкзаке.

— И все это время ты держал эту опасную хрень, способную при любом неосторожном движении взорвать всех находящихся рядом к чертям собачьим?

— Не забывай, Матвей, что опасная хрень держалась в руках человека, который прекрасно осведомлен о правильности ее хранения и предотвращения внезапных взрывов.

— Ты мог хотя бы предупредить нас всех, и…

— Да стойте, стойте! — перебила всех Маша, выпятив руки в стороны. — Кто-нибудь мне может объяснить, как одно из самых