Чаще всего встреча проходит хорошо. Похоже, я обладаю какой-то особой харизмой, которую сам не замечаю. Есть в моей внешности и манере говорить что-то такое, что внушает клиентам доверие. Вот почему на встречи с потенциальными клиентами меня отправляют чаще других. Образование или опыт здесь ни при чем. Весь секрет в улыбке. И может быть, в моложавой смазливой внешности, которая, по словам мамы, когда-нибудь доведет меня до беды.

В полдень вылетаю из аэропорта О’Хара в Денвер, «город на высоте мили». Домой, к сожалению, заскочить не успеваю, поэтому принять душ, побриться и сменить пиджак, который ношу уже несколько дней, на что-нибудь посвежее, не получится. Хорошо, хоть чистые носки и белье остались и мой счастливый галстук при мне. Когда уже закончится эта утомительная командировка? Набираю номер Хайди, даже и не надеясь, что жена окажет мне такую услугу, однако она обещает собрать мне целую сумку одежды и предлагает встретиться в азиатском ресторане гриль.

Виделся с женой всего два дня назад, однако чувствую – что-то изменилось. Со мной по телефону говорила не та Хайди, которую утром перед отлетом оставил спящей в кровати. Не та сверхдобросовестная, не в меру хлопотливая Хайди, какой она стала за годы брака. Когда, стоя на крыльце ресторана, замечаю жену, быстро шагающую по Мичиган-авеню, вижу, что у нее даже походка другая. Она идет в том месте, где Магнифисент-Майл пересекает реку Чикаго, возле моста на Мичиган-авеню. Жена решительно идет вперед, не обращая внимания на толпы и сутолоку. Шаг пружинит. Одета в серо-голубое платье до колен, неожиданно облегающее и стильное. Давно не видел на жене ничего подобного. Хайди выглядит потрясающе… вернее, выглядела бы, если бы не этот вездесущий младенец, которого жена несет прямо на себе в какой-то штуке из ткани, свисающей с плеча.

– Это еще что такое? – спрашиваю я.

Хайди объясняет, что такая штука называется слинг. Можно подумать, я об этом спрашивал! Как будто расхаживать по городу, таская на себе чужого младенца, – обычное дело.

– А где мать? – спрашиваю я, оглядываясь по сторонам, но девчонки не видно. – Только не говори, что оставила ее дома, – прибавляю я. – Одну?

Уже собираюсь удариться в пространные рассуждения о том, что с этой девицы глаз спускать нельзя, а то как бы она не вынесла из дома плазменный телевизор. Но Хайди лишь добродушно улыбается и отвечает, что оставила Уиллоу в библиотеке. Девчонка хочет взять несколько книг – «Черного красавчика» и «Складку времени».

– Детская классика, – поясняет Хайди, прекрасно знающая, что я в возрасте этой девицы ничего, кроме «Уолл-стрит джорнал», не читал.

Хайди прибавила, что понимает – обедать в обществе Уиллоу мне не улыбается. Жена попала в точку. Остается только жалеть, что не догадалась оставить в библиотеке и ребенка тоже. Вдруг Хайди наклоняется вперед и целует меня прямо в губы. Причем довольно страстно. Хотя обычно на улице моя Хайди такого себе не позволяет. Сколько ее знаю, жена всегда осуждала тех, кто обжимается в общественных местах. Стоило Хайди увидеть целующуюся парочку на углу улицы или на автобусной остановке, как она сразу неодобрительно хмурилась. Даже если влюбленные лишь безобидно чмокали друг друга в щечку. Хайди прижимается ко мне так, что спящий младенец оказывается зажатым между нами, и гладит пальцами мои плечи. Руки Хайди теплые. Почему-то сегодня она кажется ранимой, уязвимой, хотя с ней такое бывает очень редко. Приникнув губами к моему уху, жена шепчет:

– Как же я соскучилась.

Теперь эти короткие, прекрасные слова, произнесенные с таким чувством и пылом, будут преследовать меня весь день.

Заходим в ресторан. Я заказываю краба рангун, Хайди – лапшу пад-тай с цыпленком. За едой рассказываю о своих делах, а жена – о своих. В сотый раз извиняюсь, что вечером не ответил на ее звонок. Полное негодования сообщение в голосовой почте заставило изрядно понервничать, но теперь жена лишь снисходительно пожимает плечами и отвечает «ничего страшного». Говорю, что устал как собака и крепко заснул. А еще выпил то ли два, то ли три стакана пива. Может, в них все дело?

Про посиделки в баре не рассказываю. И про то, как Кэссиди читала в моем номере меморандум о предложении, – тоже. Это было бы неразумно. Более того, просто глупо. И тем более не делюсь впечатлениями о прелестях стройной фигуры Кэссиди, выгодно подчеркнутых красно-коричневым платьем, хотя эта картина так и стоит перед глазами. Так ребенок-сластена мечтает о конфетах.

– И что же такое срочное ты хотела мне сказать? – интересуюсь я.

Но Хайди только смеется и отмахивается:

– Теперь уже не помню.

Подходит официант и подливает нам в стаканы воды.

Улыбка Хайди полна сочувствия. Ни дать ни взять образцовая, покорная жена. Волосы чисто вымыты и не свисают, точно спагетти. А еще от Хайди исходит мускусный аромат каких-то духов. Даже не помню, когда жена в последний раз душилась. Не знал, что в доме вообще есть парфюм. А может, это шампунь так пахнет?

– Устал, наверное? – заботливо интересуется Хайди. – Все время в разъездах.

Признаюсь, что так и есть. Потом жена принимается рассказывать про здоровье девочки. Антибиотик помог, Руби уже гораздо лучше. Теперь она чувствует себя хорошо и спит крепко, а это значит, что и Хайди наконец получила возможность выспаться. Вид у жены и впрямь отдохнувший. Не говоря уже о том, что она нашла время, чтобы вымыть голову и накраситься. Совсем чуть-чуть – два легких мазка румян, блеск для губ. Однако этого оказалось достаточно, чтобы придать лицу красок. Хайди больше не пугает своей бледностью. Вот так – стоило как следует поспать одну ночь, и все сразу встало на свои места.

– Когда приеду домой, – говорю я, – обсудим ситуацию с Уиллоу. Надо решать, что делать.

Ожидаю возмущенной вспышки. Жду, что сейчас веселая Хайди опять сменится раздражительной. Но жену мое предложение нисколько не смущает.

– Конечно, – кивает она. – Обязательно. Как только вернешься из Денвера, сразу поговорим. Но… – прибавляет Хайди, массируя пальцами мою левую руку. Правой отправляю в рот клецки с такой жадностью, будто не ел неделю. Потом Хайди сжимает мои пальцы. – Уверена, что все устроится наилучшим образом, – прибавляет Хайди. – Вот увидишь.

Жена произносит эти слова с таким пылом, что даже меня заражает своим оптимизмом. Прощаемся и обмениваемся сумками. Я беру чистые вещи, Хайди уносит грязные – совсем как прилежная домохозяйка пятидесятых годов. Смотрю Хайди вслед. Жена шагает по улице, лавируя между прохожими, однако направляется в прямо противоположную сторону от библиотеки.

Заглядываю в сумку, чтобы убедиться, что жена положила мой калькулятор для финансистов, как я просил. Сказал, что офисные работают отвратительно. Даже приготовился объяснить почему – и цифры на кнопках слишком маленькие, и сами кнопки заедают. Но Хайди такими подробностями интересоваться не стала. Однако этот калькулятор был единственной вещью, до которой точно дотрагивалась наша загадочная Уиллоу Грир и которую я мог попросить Хайди положить в сумку, не вызвав у жены подозрений. Чего не скажешь о пульте, детских бутылочках и старом чемодане.