— Нет, — буркнул тот неприветливо, — сходили уже, хватит.

— Как знаешь, — пожал плечами Олег с притворным сожалением, — а мы сходим на днях. Ну, чтобы было о чём в Третьем Круге вспомнить!

— У них там свои… танцплощадки, — ввернул полузабытое слово Дима, — некоторые даже «в мире животных» называются. Как раз по вам.

— Ну и зря, — мечтательно протянул Олег, — если б ты знал, Димон, как я танцую фокстрот и танго, чарльстон и джимми! Все девчонки нашими будут, дайте только добраться! Это Саня у нас лишь вприсядку может, по ляжкам себя хлопать, а уж я зажгу так зажгу!

— Да не танцует сейчас никто такое старьё! — против воли разгорячился Дима, сумели всё же его вывести на эмоцию. — Сейчас по-другому всё, ты и не поймёшь! Опозоритесь только!

— Насчёт танго не верю, — улыбнулся ему прямо в лицо Олег, — вот не верю и всё! Ты, брат, просто не видал настоящего танго, это ж танец на века! Представь себе только, лето, вечер, полумрак, танцплощадка в парке отдыха, свежий воздух, народ тихонько переговаривается, ждёт чего-то, а ты посередине, чтобы все смотрели, в настоящем костюме, брючками себе ещё жопку обтянул поплотнее, чтобы ягодички торчали, свободная рубашка расстёгнута почти до пупа, в штаны заправлена, поясом затянута, и всё такое чёрное да наглаженное, всё прямо блестит, а партнёрша стоит напротив в красном платье, и причёска у неё, и туфли настоящие, а не эти ваши уши с хвостами, и вот начинается музыка, и вот ты таким вертлявым бесом подкатываешь к ней по всем правилам, ах, чёрт побери, до чего иногда жизнь хороша бывает!

— Это где ж ты так, — я сначала подумал, что пересказывает Олег нам сейчас сцену из какого-нибудь фильма, но посмотрел на него и понял, что нет, взаправду всё, и что умеет он, — такой мелкобуржуазности набрался? У жены в деревне?

— Нет, — вздохнул он и прямо подугас в своём настроении, косо глянув на меня, а я тут же десять раз пожалел о том, что ляпнул языком своим, что напомнил ему о том, о чём напоминать не следовало, — в деревне у неё дедушка с бабушкой. Были. Сама-то она из Ленинграда.

— Извини, — я не стал откладывать, потому что в таких случаях легко можно не успеть, — не хотел.

— Да ладно, — махнул он рукой, — ты-то тут причём. Эх, життя…

— А я бы посмотрела, — вдруг очень мечтательно высказалась Анастасия. — Очень я в своё время любила, знаете ли, танго.

— А я бы и пригласил, — парировал Олег, отвлекаясь, — есть у вас красное платье?

— У нас всё есть, — Анастасия улыбнулась ему, хотя улыбнулась с сожалением о чём-то, — но это сильно вряд ли.

— Очень приятно, друзья, — Александр Андреевич, с интересом всё слушавший, остановился у поворота в наше с Олегом общежитие, — что вы не теряете бодрость духа. Это вы молодцы. У нас, знаете ли, этого многим не хватает, потому что и внутренний мир слишком богат, и организация душевная слишком сложна, и…

— Ноют, что ли? — прервал его Олег, засмеявшись.

— Переживают, — мягко поправил его профессор, — больше, чем надо переживают. Да даже и я, вот, смотрите, начал вам жаловаться, стыд-то какой.

— Нормально всё, — утешил его Олег, — мы люди закалённые. Кому, как не нам? Хотя, я смотрю, один кремень у вас всё же есть — Анастасия.

— Вы даже не представляете себе, друзья, какой это кремень, — согласно кивнул ему профессор, — даже не представляете. И не смотрите на меня так, уважаемая вы моя. Но мы уже пришли, так что настала пора нам прощаться. У вас дела, у нас дела, и чем раньше мы все ими займёмся, тем лучше.

Мы поручкались, всё-таки эта совместная передряга немного нас объединила, и уже направились каждый по своей дорожке, как вдруг профессор остановил Диму, намылившегося было с ними.

— А вы куда? — неподдельно удивился Александр Андреевич, — вы, друг мой, с этого момента на казарменном положении, как специалист по информационным технологиям, да ещё и знакомый со всеми секретами. Три месяца — это же совсем мало, а начинать следует именно со знакомства наших новых друзей с этими самыми технологиями, верно?

Дима уныло кивнул, и профессор продолжил:

— Так что всё в ваших руках, мой друг. Как недавно очень метко выразился Олег — раньше сядете, раньше выйдете, пусть это будет вашим стимулом.

— Хорошо, — печально вздохнул Дмитрий, — вот только в город водить я их больше не буду, и не просите, хватит с меня. И ещё, что такое казарменное положение?

— А мы тебе объясним, — подхватил его под руку Олег, увлекая за собой и одновременно кивком головы ещё раз прощаясь с профессором и Анастасией, — казарменное положение, это, Димон, когда ты полностью переходишь в наше распоряжение и выполняешь все наши приказы, как в армии, понимаешь? И живёшь с нами безвылазно, учишь нас, пока мы Анастасии зачёт не сдадим, по этим информационным технологиям твоим или как оно там правильно будет.

— Не наоборот? — засомневался Дима, — а то ведь с тебя насвистеть станется.

— Ну что ты! — горячо заверил его Олег, а я улыбнулся остановившимся профессору и Анастасии, мол, всё нормально, не переживайте, — как же наоборот? Я вот, к примеру, целый капитан, Саня вообще не просто лейтенант, а старший, понимаешь, а это редкость, это только самым смелым дают! Мы офицеры самые настоящие, боевые, сам знаешь, а у тебя ведь даже звания нет, ведь нет же, да?

Дима настороженно кивнул, и Олег продолжил:

— Так что займёмся делом сразу же, без раскачки, настоящим образом, как предками заведено, как исстари завещано! Вот придём, пожрём, отдохнём, чаю попьём, поспим немного и сразу же начнём! Ты как, согласен?

— Ну, — замялся тот, — да, согласен. Такая программа мне нравится. Только, если что, перед Анастасией сами будете отвечать за свои дела, понятно?

— Без базара! — мы вышли на тропинку к нашему сто двадцатому модулю, уже было видно бассейн, и от этого мы все прибавили шага, — я, если хочешь знать, Димон, всю жизнь