— Синьор Казанова, — обратился к нему де Берни снисходительным тоном, — я давно понял, что, наблюдая за любовниками, получаешь почти такое же удовольствие, как когда сам занимаешься любовью. Правда, случаются осечки — когда, к примеру, один из любовников слишком эгоистичен и чувствителен и не желает заняться любовью с влюбленной в него женщиной. — Его маленькие черные глазки заблестели.

Джакомо стал пунцовым, как помидор. Я не чувствовала подобного унижения с той ночи, когда братец мой занимался любовью со своей любовницей у меня на глазах. Де Берни явно намекал на ту ночь, когда он наблюдал за нами с Джакомо из секретной комнатки в casino.

— Синьорина, — де Берни, перестав обращать внимание на Джакомо, повернулся ко мне, — моя приятельница, сестра Морозини, доставила мне невероятное наслаждение, когда привела вас сегодня сюда. — Он промокнул салфеткой свои маслянистые губы. — Редко доводится так приятно провести ужин. С нетерпением жду нашей следующей встречи. Может быть, завтра… сестра Морозини?

— Завтра — слишком скоро. Катерина не может так рисковать и два дня подряд покидать монастырь, — вмешался Джакомо.

— Нет, могу! — Я почувствовала, что Джакомо начал ревновать меня к де Берни. Точно по моему плану. Я намерена была идти дальше.

— Катерина…

— Отлично, — перебил де Берни Джакомо. — Договорились. Завтра вечером. У меня есть французская книга, которую я хотел бы показать вам, двум красавицам. — Он прищелкнул языком. Он вел себя так вульгарно, что все его помыслы были видны как на ладони. — Она называется «Академия женщин». Мне кажется, она вас… развлечет.

Внутри у меня возникла паника. Неужели он ожидает, что мы с Мариной станем заниматься любовью у него на глазах? Или… обе будем заниматься любовью с ним? Нет-нет, я не позволю его толстым пальцам меня касаться. Я убеждала себя, что Джакомо вмешается, не позволив подобному случиться… вмешается и убережет меня от падения. Я же его ангел во плоти.

— А как же Джакомо? — мило поинтересовалась я. — Мы провели такой приятный вечер, было бы нечестно исключить его из нашей веселой компании.

— Синьор Казанова, прошу вас к нам присоединиться, — с насмешкой пригласил де Берни. Потом встал и пристально посмотрел на мое платье. — Самое приятное, когда удовольствием можно поделиться, — oui[67], синьорина?

Я зарделась и благодарно улыбнулась, полагая, что ловко просчитала всю ситуацию. Я не дала воплотиться в жизнь неприятному ménage à trois — ужину на троих, — и тем самым обеспечила себе встречу с Джакомо уже завтра вечером.

Но потом, встретившись взглядом с Джакомо, с изумлением заметила грусть в его глазах. Мне кажется, он понял, что меня склоняют к греху и это он подтолкнул меня к этому.

— Я уверена, что месье де Берни скоро придет. — Я заметила, как Марина тайком посматривает на зеленый шкаф, стоящий у стены.

Это происходило в casino на следующий день. В животе у меня похолодело. Мы почти час уже ждали посла. Ужин запаздывал.

— А я совсем не расстроюсь, если он вообще не придет, — заявил Джакомо, который присоединился к нам у камина.

Я заметила, что с каждой минутой он все больше и больше расслаблялся. Он снял шелковый сюртук, расстегнул рукава льняной сорочки. И положил руки на спинку дивана. У него были руки музыканта — жилистые и мускулистые. Я жадно смотрела на него, потом застенчиво улыбнулась. Когда-то он говорил: «Я восхищаюсь твоими ямочками, когда ты улыбаешься». Сейчас он ответил мне благодарным блеском в глазах.

Когда стрелки часов на столе продвинулись еще вперед, а месье де Берни так и не пришел, я начала гадать, неужели сегодня ночью исполнилась моя мечта. Если посол так и не появится, это ведь означает, что Джакомо будет принадлежать только нам — мне — целую ночь? Сердце радостно забилось. Я мечтала только о себе, Марины в моих мечтах не было.

— Может быть, поужинаем? — предложила я. — А месье де Берни присоединится к нам позже. — Я обращалась к дальней стене. Я была просто уверена, что он прячется там, в секретной комнате.

— Да, давайте ужинать, — поддержала Марина. — Скоро все остынет. — По ее отрывистым фразам было ясно, что месье де Берни удивил и ее. Он затеял какую-то свою игру. А Марине хотелось самой дергать марионеток за ниточки. Она встала, чтобы взять колокольчик и вызвать слугу.

Как только она вышла, Джакомо подался вперед.

— Я сам не свой, моя маленькая прелестница, — прошептал он, не сводя глаз с моего декольте. — Я как будто увидел тебя в первый раз. Ты превратилась в настоящую красавицу.

Я свела вместе бедра и ощутила, как от его слов меня захлестнула волна удовольствия.

Вернулась Марина, села в кресло. Джакомо откинулся на диване. Она расправила складки рясы и неловко заерзала. Я надеялась, что рядом с ней я казалась спокойной и красивой. Именно с этой целью я и надела вызывающее платье: она была облачена в черную шерсть, а я нарядилась в платье кремового цвета с глубоким декольте и широкими розовыми шелковыми бантами, пришитыми к корсету. Узкие рукава заканчивались кружевными манжетами и шелковыми бантами. На шее у меня тоже было кружево и лента — очень соблазнительно.

В дверь негромко постучали. Вошел слуга с простым ужином из яиц, холодного мяса, хлеба и вина. Мы, как голодные волки, набросились на еду. В конце концов Марина тоже расслабилась. Она вытащила серебряные шпильки, которые держали ее велон, и распустила каштановые волосы.

— Разве наша Катерина сегодня не красавица? — спросила она у Джакомо. Она встала со своего места и села рядом со мной в широкое кресло. — Перед ней невозможно устоять. — Она слишком много пила, слова легко слетали с мокрых от вина губ. У меня закружилась голова.

— Верно, — подтвердил Джакомо, глядя на нас обеих блестящими глазами. — А почему бы, Марина, тебе не показать, как ты не можешь перед нею устоять?

— Тебе бы хотелось этого, Катерина? — спросила Марина, нежно целуя меня в ушко.

Моим первым порывом было остановить ее — я же ее ненавидела? Мне нужен был только мой муж… Джакомо! Именно поэтому я сегодня здесь. Но в глубине души я, наверное, любила и Марину. Не могла перед ней устоять. Я уступила запретному желанию.

Ох! Какой же нежной может быть женщина! Ее губы, кожа, дыхание, язык — я растворилась в своих ощущениях, когда она занялась со мной любовью. Следующее, что я помню: как Джакомо вскочил с дивана и упал на колени. Он задрал мои юбки и зарылся лицом между ног. Он стал целовать меня в то место, которое правит поступками больше разума, и вместе они довели меня до такого пика наслаждения, о котором я и подумать не могла. Утонченность любовной игры заставляла меня кричать, и я не хотела, чтобы это заканчивалось.