Худо, коли даже такие опытные рубаки не вдохновились обычаем скрещения мечей настолько, чтобы поверить в свои превосходящие силы.

– В два раза больше, – хмыкнул Хват. – Что ж тогда они пошли в наступление, а не мы?

– Потому что их построение знаменито своей подвижностью, – недобро зыркнул на варяга гильдиец. – Ровный прямоугольник их строя может легко разбиться на два, три, четыре… да хоть на десять квадратов меньших размеров, зато большей маневренности. И чем меньше пространства останется меж нашими ратями, тем меньше у них будет возможностей для разнообразия ударов.

– И они такие дураки, что, понимая это, сами прут на рожон?

– Думается, они знают, что делают.

* * *

Нордский строй пер неудержимым морским валом. Но был он при всем при том и не менее грузным. А колыхался с таким величавым чувством собственного превосходства, будто был одним существом, а не состоял из тысяч людских частиц. Частиц, которые на таком расстоянии уже стали вполне различимы.

Пространство меж двумя ратями медленно и неотвратимо сокращалось. И пусть было оно еще великовато для решающего рывка, но достаточным, чтобы сомнения в неотвратимости бойни отринул бы даже самый распоследний трус.

Первым в движение пришел строй лучников. По нему прошел шелест вынимаемых из тулов и накладываемых на луки стрел. Лишь после этого послышались команды из первых рядов русской рати, которые со стуком и лязгом сомкнули щиты и выставили вперед копья.

Остальные замерли в тревожном ожидании. Было заметно, как там, внизу, тянут шеи вои из задних рядов, чтобы рассмотреть хоть что-то впереди. Там, где вот-вот должна была разразиться грохотом, треском и криком кровавая сеча.

* * *

– Сейчас пойдут в разбег, – ровным голосом сказал кто-то из воев княжьей сотни.

Тверд даже не стал оборачиваться, чтобы взглянуть в лицо умнику. Он не мог оторвать глаз от зрелища двух сходящихся на зеленом поле исполинских темных волн. Вернее, одной волны, что неотвратимо накатывалась на берег. И только сейчас, когда расстояние меж двумя войсками сократилось до минимального, он вдруг осознал, насколько же все-таки меньше нурманнов.

Но, судя по уверенности, с какой те перли вперед, их это обстоятельство ничуть не смущало.

Колышущаяся масса атакующего воинства вдруг остановилась на миг, затем ее рычащее и громыхающее нутро разорвали резкие командные крики, и в тот же миг викинги в едином порыве перешли на легкую рысцу.

– Ну, все, – произнес чей-то завороженный голос.

– Лучникиииииии! – тут же донесся снизу протяжный призыв. – Тяни!

Несколько сотен натянутых тетив наполнили взгорок напряженным гудением и легким потрескиванием сгибаемых луков.

Норды подались вперед еще быстрее. Узкая прогалинка меж их наступающим прибоем и ощетинившейся копьями скалой киевской рати вдруг скукожилась до неприятно узких размеров.

– Рази! – пронеслась над полем многоголосая команда.

Воздух взвыл от сотен выпущенных вверх стрел. Загрохотала стена вздымаемых над нордским строем щитов. Железные клювы дробно застучали по обтянутому кожей дереву и защелкали по железной окантовке и умбонам. Какие-то достигли цели. Но крики уязвленных ими хирдманов потонули в реве ринувшейся вперед оружной толпы убийц.

– Беееей! – прозвучал приглушенный расстоянием клич из передних рядов русичей. В них тут же наметилось шевеление, и навстречу набегающему врагу из глубины строя выметнулся гудящий рой сулиц. Короткие копья, брошенные с такого расстояния, редко не находили цель. Брызнула щепа, выбитая из щитов, веером разлетелись кровавые брызги. Под ноги напирающим сзади викингам с криками, хрипами и проклятиями валились первые уязвленные в этой битве воины. Для многих даже ранение в ногу становилось смертельным – то, что не смогли довести до конца русичи, довершали сапоги бегущих следом сородичей.

– Сомкнуть щиты, сомкнуть щиты, – до ломоты стискивая зубы, незаметно для самого себя цедил Тверд. Будто слова его могли чем-то помочь первым окунувшимся в сечу ратникам. Он знал, что последует за этим. Норды тоже умели бить на расстоянии, даже с нещадно раскачивающихся под ногами палуб.

Сначала из глубины плотного нурманнского строя выметнулись стрелы. Били они невпопад, и не кучно, зато было их более чем достаточно. Одни, описав дугу над русами, вгрызлись в строй лучников. Он колыхнулся, выпрастывая из себя корчащиеся или безжизненно валящиеся тела. Другие дары с железными клювами почти в упор были отправлены в первые ряды воинства Светлого князя. Где урона нанесли куда больше – не всякая реакция могла помочь вскинуть щит навстречу свистнувшей опасности.

– Сомкнуть щиты! – раздалась снизу истошная, но отчасти запоздавшая команда.

Второй залп выпущенных по русам стрел уже не учинил им такого урона, вырвав из их тесно стоящих рядов лишь несколько воев.

Зато спустя пару мгновений в пошатнувшийся строй русов полетели короткие метательные топоры. Хряск, крик и вой наполнили переднюю сотню, проредив ее так, что смыкать щиты в тесном строю ее воям вдруг сделалось невозможно. И хотя над их плечами и головами в сторону нордов продолжали лететь сулицы со стрелами, опрокидывая десятки раззявленных бородатых рож, всем стало ясно, что узкая, поблескивающая металлом доспехов и шеломов полоска передового строя обречена. Размыкать ряды и пропускать внутрь строя оставшихся от нее ратников было уже поздно.

– Где бы я не хотел очутиться на поле любой брани, так это в первом ряду, – вдруг донесся до слуха Тверда приглушенный голос Тумана. Они встретились глазами, и лучник, потянув из-за спины лук, выдохнул. – Ни закончить битву не успеть, ни даже вступить в нее. А вообще мне этот холм что-то крепко напоминает, – добавил он, накладывая на тетиву стрелу и бросаясь вниз по склону холма. К бьющему по врагу и бьющемуся в агонии израненного зверя строю лучников. Туда, где он мог принести больше всего пользы.

– Я смотрю, в Царьграде крепко учат выполнять приказы, – провожая взглядом стрелка и даже не думая его останавливать, проговорил Прок. – Если уж сказали стоять на этом месте, легионер этерии не сдвинется с него ни на вершок.

– А ты представь, что на этом важном до усеру месте я остался за двоих, – раздувая ноздри так, словно воздух здесь вдруг сделался необычайно наваристым, и наглотаться его всласть не получалось никак, довольно прорычал варяг. – А этот грамотей, попомни мое слово, еще не раз прикроет сегодня твою тощую спинку. Даже оттуда.

– Рази! Рази! Рази!

Команды десятников лучников стали разрозненными, а стрелы уже сыпали вниз не одной гудящей тучей, а непрекращающимся дождем. Пусть и изрядно поредевшим. Жатву они устраивали теперь в середине нордского воинства. Потому что передние шеренги незваных гостей с лязгом, гвалтом, разноголосым воплем, в звоне железа, треске кожи и дерева врубились в киевскую рать.

* * *

Большой полк качнуло так, словно он был рыбацкой лодкой, в которую немилосердно врезалась буря. Он застонал, затрещал и накренился так, что показалось: еще немного – и опрокинется. Нечеловеческий вопль, слившийся с гвалтом и лязгом сечи, захлестнул вспухший водоворот, в который обратились в месте соприкосновения обе армии.