Она проговорила, не отрывая от него взгляда:

– Я хочу снова касаться тебя, Клив, ласкать тебя, слышать твои стоны, чувствовать твою дрожь. Прикосновение к твоему телу доставляет мне такую радость! Разве тебе не нравится, когда я касаюсь тебя там?

Вид у него был такой, словно она пронзила его стрелой. Не говоря ни слова, он почти выбежал наружу.

Чесса опустила глаза и улыбнулась. Мужчины – странные существа. И очаровательные. Ей не терпелось снова оказаться наедине с мужем в спальне.

Проснувшись сегодня утром, она не знала, чего ждать, но была полна надежд. Однако эти надежды быстро угасли. По его виду было заметно, что ему стыдно, что он не знает, куда себя деть от смущения. Он быстро покинул спальню, едва обменявшись с Чессой парой слов. Теперь она поняла, почему. Интересно, что же он сказал другим мужчинам и что они сказали ему?

* * *

Лицо Клива покраснело, жилы на шее вздулись.

– Ты сказала Рорику, что я взял тебя пять раз?! Пять раз? И вдобавок еще спросила, достаточно ли это или нет? И поинтересовалась, устают ли мужчины вообще?

Чесса уставилась на свои башмаки, потом робко подняла на него глаза.

– Да, – пролепетала она испуганным тоненьким голоском, чертя по земле носком башмака.

– О боги, перестань сейчас же! Твое притворство меня не обманет. Смотри мне прямо в глаза и, если уж хочешь смеяться надо мной, смейся вслух, а не про себя.

– Ладно, – и она широко улыбнулась, отбросив всю свою напускную скромность. – У бедняги Рорика челюсть отвисла чуть ли не до земли. Он все задавал мне вопросы об одном и том же. Правильно ли я сосчитала? Хорошо ли я понимаю, что это такое – пять раз за одну ночь? Пять отдельных раз с промежутками между ними? По-моему, для него это было очень важно.

Клив все еще видел перед собой озадаченное лицо Рорика: тот был явно удивлен, что его друг способен на такую прыть. Он тяжело вздохнул:

– О боги, что за день! Мужчины только об этом и говорят. Ты ведь не рассчитывала, что Рорик будет помалкивать, не так ли? Разумеется, не рассчитывала. – Клив опять вздохнул и запустил руку в свою золотистую гриву. – Я поступил с тобой как свинья, взял тебя едва ли не силой, а потом заснул. Вот и все, а ты…

– Ну и что с того, Клив? Я рада, что ты желал меня настолько сильно, что не смог обуздать свое нетерпение. Не могу поверить, что ты сказал Рорику и остальным, что будто бы не оправдал моих надежд. Это вздор. Ты сделал мне больно, это правда, но боль не была сильной. И я жду не дождусь вечера.

Кливу захотелось как следует встряхнуть ее, чтобы вбить хоть немного здравого смысла в ее шальную голову, но вместо этого он только глухо зарычал – ни дать ни взять Керзог, когда у него пытаются отобрать кость, – повернулся на каблуках и пошел прочь.

* * *

Вечером, после того как все поужинали жареной селедкой, ржаным хлебом, пропитавшимся жиром запеченных фазанов, самими запеченными фазанами, а также тушеным луком и капустой и запили все это несравненным медом Утты, Ларен встала и откашлялась. Все тотчас повернулись к ней, вытянув шеи, чтобы лучше слышать увлекательную историю, которую она сейчас расскажет. Даже Керзог насторожился, что было достойно удивления, поскольку за сегодняшний вечер он съел больше, чем трое голодных мужчин, и от сытости его совсем развезло.

– Я расскажу вам историю, – начала Ларен. Послышались одобрительные крики, после чего все смолкли, и в доме воцарилась полная тишина. Слушатели ждали, затаив дыхание.

– Я расскажу вам об одном мужчине, который далеко превосходил всех других мужчин, однако не желал, чтобы кто-либо узнал о том, что он обладает мощью, которой нет равных. Он предпочитал молчать и никогда не бахвалился и не кричал всем и каждому, что ему дано то, чего не дано другим. Его считали человеком добрым и уравновешенным, хорошим другом, но никто не догадывался о его великом даре.

И вот случилось так, что этот мужчина взял в жены женщину из очень знатного рода. Он вовсе не собирался жениться на ней, но она хотела заполучить его в мужья, и, поскольку она умела добиваться своего, в конце концов они поженились. В первую брачную ночь он возлег с нею на ложе и овладел ею пять раз, прежде чем занялся день и рассветный туман растаял под лучами солнца.

– Прекрати, Ларен! – завопил Хафтер, осушив кубок меда. – Я этому не верю. Я еще никогда не брал Энтти больше чем три раза за ночь.

– Не может быть, чтобы он сделал это пять отдельных раз, то есть пять раз с промежутками, – сказал Рорик. – Чесса, просто-напросто не знает, как надо правильно считать. Она ошиблась, только и всего. В конце концов она ведь была невинной девушкой, так где же ей было разобраться в таких вещах?

– Да нет же, я во всем отлично разобралась, – воскликнула Чесса. – Перед тем как мы начали, Клив мне все объяснил. Он сказал, что доставит мне неизъяснимое наслаждение. Еще он сказал, что, поскольку я девственница, мне поначалу может быть больно, поэтому он будет со мною очень бережен, пока я к нему не привыкну.

– Уверен, Клив просто заговаривал ей зубы! – заорал Меррик. – Он мне как брат и врет не хуже моего. У меня научился!

Ларен подняла обе руки;

– Перестаньте, ведь все это просто история, которую я выдумала, чтобы вас потешить.

Она низко опустила голову, чтобы скрыть широкую ухмылку, и продолжила:

– Он любил ее пять раз и каждый раз был прекрасен, ибо он был великолепный любовник и дарил ей все свое умение, всю свою нежность. Он говорил ей ласковые слова и восхвалял ее красоту и необоримую притягательность ее плоти для его плоти. Да, он оказался таким мужем, о котором грезит каждая женщина. И… О! Как же он был нежен со своей молодой женой, потому что знал – она никогда еще не была с мужчиной и не знала, каково это – быть женой. И после каждого раза, заметьте – после каждого отдельного раза, оба они лежали в блаженном оцепенении, удовлетворенные и счастливые, однако спустя некоторое время страсть их снова разгоралась, и они опять предавались любви.

Наутро у всех мужчин отвисли челюсти, когда они узнали, как славно их товарищ потешил свою новобрачную жену. Сам он, естественно, ничего не сказал, потому что он был не из тех, кто кричит о своих доблестях на всех перекрестках. А может быть, он считал, что не сделал ничего особенного и что так делают все. Однако его простодушная юная жена не стала хранить молчание. Она не усмотрела ничего необычного в том, что произошло в ее первую брачную ночь, ибо полагала, что так происходит всегда. И когда другие мужчины узнали о славных подвигах ее мужа, они не поверили, потому что никому из них еще не удавалось сделать это столько раз и притом так безупречно.

Они не знали, что делать. Раньше они все любили и уважали его, называли его своим другом, но теперь… Теперь, глядя на него, они видели перед собой мужчину, далеко превосходящего их всех. Достигшего высот, о которых они только мечтали. Что же им делать, спрашивали они себя. Мой господин и повелитель Меррик, храбрый воин, от гнева которого дрожит земля, мужчина, который дарит мне…