— И что? Фелисия, кому принадлежит этот раб? Он ведь вроде не твой? — не успокаивалась рыженькая дочь советника, хотя вокруг нее и без того суетились четверо слуг.

— Маркус не продается, — я уже поняла, как обстоят дела в высшем обществе. Девицы считают, что могут купить все, что угодно. Достаточно назвать привлекательную цену.

— Я спросила чей он. Ну?! — Триенна пощелкала пальцами, торопя меня с ответом.

— Его покупала госпожа Эйстерия.

— Отлично. Я завтра с ней поговорю и все улажу.

— Нет, — отрезала я, чем вызвала удивление не только на лице богачки, но и у себя самой. — Я тоже собиралась поговорить с Эйстерией и выкупить у нее Маркуса, — произнесла это с вызовом, давая понять, что не собираюсь обсуждать тему продажи арамерца. И заодно я хотела показать самому Маркусу, что он для меня важен.

Внутри всю колотило от того, в каком решительном тоне я говорила с аристократками. Поверить не могла, что только что при всех отказала Триенне.

— Сколько ты хочешь за раба? — рыжая не собиралась так просто отступать. — Тысячу? Две? Сколько?

— Я уже сказала. Он не продается.

— Ликея, скажи ей, — гостья капризно надула губы и подошла к Маркусу, осматривая арамерца. — Мне нужен этот раб.

— В самом деле, Фелисия, уступи, — попросила сестра градоправителя. — Ты все равно не сможешь выкупить его у Эйстерии.

— Вообще-то я тоже не против завладеть Маркусом, — заявила шатенка, подключаясь к осмотру. — Интересный раб.

— И я, — поддержала ее жена судьи, — Давайте проведем еще один аукцион.

Гостьи загалдели, принявшись повышать ставки.

— Нет! — выкрикнула я так, что все притихли от неожиданности, — Маркус не продается! — я вытащила его из лап девиц и завела за спину. — Я его никому не отдам! Он мой!

Удивительно, но вместо страха мною начало овладевать раздражение. Почему эти девицы считают, что могут забрать у меня Маркуса? Только потому, что они богаче? Потому что им с детства все позволено? Потому что я никогда им не перечила и на все соглашалась?

— Говорила, что не влюблена, — захихикала Ликея, — а сама вон как защищаешь. Это даже забавно. Никогда не видела тебя такой.

— Так у нас тут любовь госпожи и раба? — рыжая ехидно прищурилась. — Как интересно. И что, прям так сильно любишь? Настолько, что готова отказаться от любых денег?

Маркус попытался вмешаться, но я его перебила.

— Да, люблю. И деньги мне ваши не нужны, — я не знала, почему решила сказать о чувствах. На самом деле любви как таковой не было. Симпатия, благодарность, возможно, зарождающаяся влюбленность. Но в тот момент губы сами произнесли про любовь. Вероятно, мне показалось, что тогда аристократки оставят Маркуса в покое. А еще, потому что поняла, что в данный момент мне действительно стало как-то все равно на их мнение. Так что пусть думают, что хотят. Плевать.

— Вот так вот и отправляй к вам рабов на воспитание, — прыснула со смеху шатенка. — Стараешься, выбираешь для себя, ждешь, когда вернут дисциплинированного раба, а потом узнаешь, что воспитательница решила оставить его себе. Ай-яй-яй.

Фраза вызвала всеобщий взрыв хохота.

— А давайте проверим, насколько сильно Фелисия любит этого паренька? — предложила Ликея, которую откровенно веселили шутки в мой адрес.

— Не трогайте ее, — Миления попыталась за меня вступиться, но ее уже никто не слышал. Всеми завладел нездоровый азарт.

— За пять тысяч отдашь своего иноземца? — соблазняла шатенка.

— А за пять с половиной? — подначивала Триенна. — Соглашайся. Тебе ведь явно нужны деньги. Я даже готова всю эту сумму заплатить тебе лично, и потом еще отдельно рассчитаться с Эйстерией.

— Я уже сказала, что не продам Маркуса, — стояла, продолжая закрывать своим телом арамерца.

Раньше меня давно охватил бы стыд за то, что говорили в мой адрес. А сейчас вместо робости проснулась злость и желание показать, что я не хуже их. Что я тоже имею право на собственное мнение, на чувства, на то, чтобы отстаивать свою позицию. Я существую и со мной нужно считаться!

— Смотрите какая. Нищая, но гордая, — фыркнула рыжая.

— Да, нищая. И что?

Стоило мне признаться в этом перед всеми, как внутри появилась уверенность. Как будто все силы, которые я бросала на то, чтобы скрывать отсутствие денег, разом высвободились.

Да, у меня нет денег. Да, я нищая. Что с того? Вот такая я. Что дальше-то?

Мне захотелось рассмеяться им всем в лицо. Потому что вдруг оказалось, что меня не за что зацепить. Не чем задеть. То, что столько лет сдерживало меня настоящую, заставляя сидеть тихо и не высовываться, исчезло.

Стоило мне признаться в собственной слабости, и это дало невероятную силу.

— Лишуля, не обижайся, — примирительно сказала сестра градоправителя. — Ты ведь действительно нуждаешься в деньгах. Предложение щедрое, так что подумай.

— Не нужны мне ваши деньги, — я направилась к выходу.

Сейчас, все чего мне хотелось — покинуть особняк.

— Сколько высокомерия, — презрительно сказала рыжая. — Ее в благородное общество пустили, а она строит из себя непойми кого. Хочешь шесть тысяч заплачу? Прям сейчас, а?

Триенна не собиралась успокаиваться. Выпитое вино, похоже, ударило в голову. Девица полезла за монетами.

— Смотри, сколько здесь, — она потрясала увесистым мешочком. — Две тысячи. Золотом. И еще четыре завтра принесу. Ну? Соглашайся. Смотри, они будут твои прямо сейчас, — Триенна швырнула в меня пригоршней монет. Те со звоном рассыпались по полу. — Что стоишь? Бери!

— Хватит, — вперед вышла Эльриния. — Это уже не смешно. Лишуль, не обращай внимание. Кое-кто выпил лишнего.

— С вашего позволения я пойду домой, — взяла Маркуса за руку, готовясь уйти.

— Ликея! Останови ее! Я хочу этого раба!

— Дорогая, ты же видишь. Фелисия любит его, — хозяйка особняка пыталась успокоить рыжую.

— И что? Я сказала, что он мне нужен. Или мне все-таки поговорить с твоим братцем сама знаешь о чем?

Не знаю, какое влияние имела рыжая на сестру градоправителя, но та резко сменила поведение.

— Лишуль, продай ей арамерца. Потом нового купишь. Хочешь, я тебе сама потом нового куплю? Выберешь кого пожелаешь.

— Мне пора.

Я более не видела смысла разговаривать с этими избалованными стервами. И деньги их мне не нужны. Сама продам и Или-Тау, и Дилизия. И с Эйстерией как-нибудь договорюсь.

— Фелисия! — сестра правителя повысила тон. — Я тебя не отпускала! Вернись немедленно!

Да за кого они меня считают? Думают, что если у них куча денег, то могут командовать? Могут просто так из приходит взять и забрать чужого раба? Относиться ко мне как к прислуге?

— Думаете, что все можно измерить деньгами? — спросила я, обводя взглядом присутствующих, — Ах, посмотрите, хозяйка