на окнах нет решеток. Они побежали к лестнице и в этот момент увидели Маркуса, бегущего к ним по коридору. Завязался спор. Маркус говорил, что проще выйти через завал и часть гостей была с ним согласна. Другая часть настаивала на том, чтобы спускаться через окно, считая, что проход может обрушиться и тогда они все погибнуть под обломками.

Пока спорили — начался пожар в коридоре, отрезав всех от лестницы, ведущей на второй этаж.

Огонь подбирался с правого бока здания и с центрального коридора, теснив людей вглубь дома. Им ничего не оставалось, как выбежать во внутренний двор. Там имелся водоем. Маркус все-таки убедил прислушаться к нему и выбираться через главный вход. Но чтобы это сделать — сперва требовалось потушить огонь. Арамерец вместе с рабами добежал до кухни, набрал кастрюль и чаш, и вместе они гасили пламя, черпая воду из внутреннего прудика. Вода быстро заканчивалась, но тут появились мы, начав тушить с внешней стороны. И это дало шанс выбраться.

— А причем здесь Миления? — спросила я.

— Во время очередного толчка, когда мы стояли во внутреннем дворе, на нее упала колонна.

Я зажала рот, чтобы не вскрикнуть от ужаса, представив самое худшее.

— Она жива, — успокоила Эльриния, — но ей придавило ногу. Мы смогли убрать колонну, и, кажется, обошлось без перелома, лишь сильный ушиб. Но бедняжка хромала и не могла идти быстро. Было решено чтобы сначала выходили те, кто успеет быстро пробежать по коридору. Твой Маркус собирался бежать последним, с Миленией на руках. И там еще ее раб рядом крутился, тоже отказался покидать хозяйку. Ты извини, что все так вышло, — Эльриния неожиданно взяла меня за руки. — Дуры они пьяные. Не обращай на них внимания. А Маркус твой молодец. И если бы не он, мы бы сейчас все оказались мертвы.

— Он не погибнет, да? — почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.

— Не реви раньше времени, — Эльриния похлопала меня по плечу. — Посмотрела я на твоего Маркуса в деле — ничего ему не будет. Выживет как миленький. Там силищи — о-го-го сколько! Ты бы видела, как он в доме геройствовал. Даже я растерялась, не говоря про остальных. А твой прибежал и сразу все в свои руки взял. Вот честно, был бы у меня такой раб — я бы тоже не отдала его ни за какие деньги.

— Спасибо, — я благодарно улыбнулась сквозь слезы.

— Да это вам спасибо. И Маркусу твоему, и тебе. Ты ведь велела начать тушить огонь?

— Ну да, — я возмущенно посмотрела на рабов Ликеи. — Вообще ни один не чесался спасать. Всем своя шкура дороже.

— Вот и у нас также. Как только тряска началась — все попрятались. Я теперь тоже думаю купить арамерца. К Рамону этих смазливых мальчиков. Но, если что, от вашего красавца не отказываюсь. Ты имей в виду, я завтра за ним приду. И если девчонку не возьмут — тоже куплю. Договорились?

Меня насторожило, почему секретарша говорит о покупке рабов в такой напряженный момент? Как можно сейчас думать об этом? А потом я поняла, что Эльриния пытается меня отвлечь. Рабы расчистили часть стены, но до сих пор не было слышно ни голосов, ни хоть каких-то признаков жизни.

— Да не смотри ты туда. Нормально все будет, — продолжала успокаивать меня секретарь. — Сейчас разберут завал и вызволят твоего арамерца.

Она продолжала болтать, рассказывая, как Маркус действовал в доме, как они тушили пожар. То и дело повторяла, что арамерец обязательно выкарабкается.

Но время шло, а мой брюнет по-прежнему лежал где-то там в доме, под завалами.

Гости начали расходиться. Им наскучило ждать развязки, хотелось поскорее попасть домой. Тем более, всех волновало, что с их собственными особняками. В таком же они состоянии или выстояли?

Ко мне подошли лишь жена Люцимуса, сдержанно поблагодарив за помощь, и шатенка. Остальные не удостоили даже прощальным кивком. И вот ради них Маркус рисковал жизнью!

Еще какое-то время со мной оставалась Эльриния, но вскоре и она сдалась, пообещав навестить меня завтра и помочь, если мне что-то понадобится.

Мы с Ликеей остались вдвоем. Хозяйка дома не могла покинуть место, зная, что под завалом находится ее гостья. А я — потому что там был мой Маркус.

Ликея послала одну из рабынь сбегать раздобыть для нас теплые покрывала и еду. Другого раба заставила принести скамейку, поставив ее так, чтобы нам было видно, как идут работы.

Мы дрожали от холода. Ночь близилась к рассвету, и теплый воздух, прогретый днем, сменился утренней свежестью.

Была слабая надежда, что Ликея если не извинится, то по крайней мере, скажет, что я прощена. Но похоже, что нет. Сестра градоправителя сидела молча, даже не глядя в мою сторону.

Да и плевать. Все, что меня сейчас по-настоящему волновало — жив ли Маркус?

Для меня это было неожиданным. Окажись на его месте любой другой воспитанник, тот же Дилизий, к примеру, я бы точно также переживала и сидела бы до победного. Но Маркусу удалось вытеснить даже переживания о моей собственной участи. Смогу ли я остаться работать в городе? Будут ли у меня заказы? Все это отошло даже не на второй, а на десятый план. Мысли были заняты только арамерцем. И вот это стало для меня открытием.

Слезы вновь навернулись на глаза сами собой. Стояли капельками, искажая полуразрушенный дом, с которого я не сводила взгляда. Мужчины продолжали трудиться, оттаскивая камни, я все ждала и ждала, что вот сейчас они отыщут Маркуса, но чудо упорно не желало происходить.

Все, что мне оставалось — сидеть и молиться Далару, чтобы мой арамерец выжил.

Вот уже и рабыня, которую Ликея посылала за едой и теплыми вещами, вернулась с корзиной провизии. Мы укутались в шерстяные накидки. В корзинке обнаружилось вино, хлеб и сыр. Мне кусок в горло не лез, а вот вино организм воспринял как лекарство. Я дождалась, когда Ликея разольет его по бокалам и жадно осушила все до последней капли. И даже легкого опьянения не почувствовала. Будто напиток разбавили водой, оставив лишь немного алкоголя для запаха.

Несколько раз я подходила к завалам и звала Маркуса. После чего, так и не дождавшись ответа, вновь возвращалась на скамейку.

В какой-то момент к нам подбежал раб Ликеи. Он взволнованно сообщил, что из-под обломков донесся женский голос.

И я, и Ликея, обе не сговариваясь побежали к указанному месту. Мужчины расчистили небольшой проход, в котором было видно кусочек коридора. Миления звала на помощь. Рабы стояли