— Значит, для вас это выход. А почему? Потому что если докопаться до правды, твой Пенкин вообще из тюрьмы не выйдет! Никогда!

— А это уже личное. Чем он тебе так насолил? Тем, что умнее?

— Кто он?

— Человек.

— Я понимаю, что человек. Как его зовут? Не хочешь отвечать? Понятно! А где настоящий Пенкин?

Она пожала плечами:

— Кто знает?

— Не боишься, что он объявится?

Она улыбнулась:

— Не боюсь.

— А ты — смелая женщина, — сказал он с уважением. — Влезть в такое дело! Наркотики…

Она опять вздрогнула:

— Какие наркотики?

— Петька Слон. Это имя о чем-нибудь говорит?

Она молчала, и Семенов вдруг сказал:

— Его убили. За границей, на вилле. Вместе с подружкой.

— А… — протянула Чусова. Потом спросила: -Ну и что? Убили какого-то бандита.

— Откуда знаешь, что он бандит?

— Слон же, — тонко улыбнулась она.

— Кличка? Да мало ли! Может, он мой одноклассник? Или Пенкина?

— Вася, перестань. Чего ты от меня хочешь? Я не знаю никакого Слона. Не имею никакого отношения к наркотикам. Клянусь своими детьми.

— Это серьезно. Верю. А… Пенкин?

— Его тайны — не мои тайны.

— Хорошо. Надо возвращаться. Спать пора. Нам на террасе постелили.

— Надеюсь, не вместе? — улыбнулась она.

— Не беспокойся, там диванчик есть.

— Не холодно тебе будет? На диванчике?

— Я взяток не беру, — отчеканил Семенов. Она вдруг расхохоталась. Потом выдернула руку из-под его локтя и быстро зашагала к калитке.

«Черт знает что! — подумал Семенов. — И что я делаю?!»

Утром они позавтракали и потихоньку стали собираться.

— Куда ж вы так торопитесь? — вздохнула мать. Отец вторил:

— Брату бы помог, Вася. Двор поправить.

— Пробки, — коротко пояснил Семенов. — Вечером в Москву не въехать.

— Да чего ты, батя, — поддержал его брат. — Сами справимся. Мне до дома близко, а ему часа три добираться.

— Если без пробок, — еще раз напомнил Семенов.

— Вот она, ваша Москва! — заругался отец. -Набились, как сельди в бочку. И все лезете и лезете! Ну чего там хорошего? Чего?

— Каждому свое, — пожал плечами Семенов. -Тебе здесь хорошо, мне там.

— Огородов не сажаете, все покупаете, — продолжал ворчать отец. — Картошку покупаете, свеклу покупаете, капусту не квасите, огурцов на зиму не солите. А ну как голод?

— Батя, ну откуда ж голод? — попытался остановить его младший.

— Оттуда, — отрезал отец. — Развалили все. Колхозы развалили, государство развалили…

— Ну, понеслось, — махнул рукой Семенов. -Погибла Россия! Однако поеду я. Мне завтра на работу.

— Ну бывай, — буркнул отец и протянул ему руку. Они обменялись крепким рукопожатием. Семенов улыбнулся. Здесь как в электричке: у каждого своя правда. Одному дует, а другому дышать нечем.

Наталья стояла у крыльца и разговаривала с его матерью. Увидев его, спускающегося по ступенькам, стала прощаться. Когда она села на переднее сиденье, мать крепко обняла Семенова, притянула к себе, прижалась морщинистой щекой и зашептала на ухо:

— Ты уж, не обижай ее, Вася. Хорошая женщина. И… дай-то вам Бог!

— Мама! Я ж уже сказал!

Он махнул рукой и полез в машину. Отец, прихрамывая, пошел открывать ворота. «Жигули», урча, выползли на деревенскую улицу. У ворот отчаянно махали руками обе светлоголовые племяшки:

— До свиданья, до свиданья! Дядя Вася, тетя Наташа!

— Что, погибла Россия? — улыбнулась Чусова, словно подслушивала его разговор с отцом.

— Куда она денется!

Он тоже улыбнулся и надавил на газ.

— Галя, нам надо поговорить серьезно. — А до сих пор что было? — удивилась я. — Несерьезно? Мы с тобой шутки шутили? И шутя сделали ребенка!

— Перестань! Знаешь, я даже рад.

— Чему?

— Что ты наконец узнаешь правду.

— Правду?! — Мне вдруг стало страшно. Что я сейчас услышу? Какую правду? Мало мне не покажется, это уж точно! Крепись, Галя Зайкина! Крепись!

— Галя, сядь.

Не Зая. Галя. Значит, серьезно. Разговор происходил в комнате, и я без сил рухнула на диван. Живот заныл, я машинально обхватила его руками.

— Ну?

— Эти люди на фотографии… Ты уверена, что они за мной следят?

— Давай вместе посмотрим, — предложила я.

— Отдай мне кассету.

— А ты сможешь посмотреть? То есть через компьютер?

— Ну разумеется! Мне надо знать, насколько это точно. Может быть, ты ошибаешься?

— Андрей! Я следила за ними несколько дней! Пока не выяснила на сто процентов, что они следят за тобой!

— Зачем ты вообще в это полезла?! — Он слегка повысил голос.

— Я полезла?! Скажи лучше, кто ты такой?! Почему за тобой идет профессиональная слежка?! Кто эти люди?!

— Не кричи, — поморщился он.

— Ты первый начал. — Я тоже сбавила тон. -Давай рассказывай.

— Ты до умопомрачения везучий человек, Галя Зайкина, — покачал головой Андрей. — Тебе позавидовать можно. Чего не скажешь про меня. Давай-ка для начала изучим снимки. Что у тебя там?

— Панорамная фотосъемка. И из машины.

— Фантастика!

Он сел к компьютеру и занялся кассетой. Все он, оказывается, умеет! С подслушивающей и подсматривающей аппаратурой на «ты». Мне становилось все более не по себе. Я какое-то время сидела на диване. Хочу я знать или не хочу?

— Галя, иди сюда, — позвал наконец он. — Это важно.

Он посадил меня на свое место, принес второй стул и сел рядом. Наши головы сблизились у монитора. Качество снимков в некоторых случаях оставляло желать лучшего. Изображение размытое, лица видны плохо. Но некоторые удались. Например, где один из мужчин разговаривает по мобильному телефону. Андрей ткнул пальцем в его лицо:

— Вот смотри. Это наемный убийца.

— Кто-о?! — Мне показалось, что я брежу.

— Человек, которого нанимают в особых случаях. Когда «клиент» сложный.

— Клиент… Постой, я не поняла. Кто клиент-то?

— Я! Кто же еще!

— А за что тебя убивать?

— Плохо сделал свою работу, — улыбнулся вдруг Андрей. — И вообще. Слишком много знаю.