– Не нахожу, – резко оборвал его Денисов. –Мне и здесь неплохо. Я живу так, как мне удобно, а не так, как положениеобязывает. Отправь список в санаторий. Эта девочка знает, что делает.

* * *

К вечеру Настя совсем оправилась. Женя прислал к неймедсестру, та сделала укол, через два часа – еще один и клятвенно пообещаланичего не говорить врачу Михаилу Петровичу до завтрашнего дня.

* * *

Настя тщательно накрасилась, до неузнаваемости преобразивсвое лицо, на котором, как на чистом листе, могла нарисовать что угодно, отневинного ангела до женщины-вамп. Долго придирчиво выбирала одежду,остановившись в итоге на черных узких брюках и черной водолазке, чтобы оттенитьраспущенные длинные светлые волосы. Украшений она с собой не брала, о чемискренне в этот момент пожалела: тонкая серебряная цепочка была бы очень кстатина черной матовой поверхности водолазки. «Да уж ладно, пойду в чем есть, –решила она, прикасаясь к шее и волосам толстой стеклянной пробкой от флакона«Клима».

Она не была уверена, что найдет Дамира сразу, но надеялась,что ей повезет. Должен существовать в жизни закон равновесия: коль онадопустила столько ошибок и просчетов, то не может ей вдобавок еще и не везти.Это будет просто несправедливо.

И ей действительно повезло, хотя и не сразу. В люксе Дамиране оказалось, но она обнаружила его в баре. Исмаилов пил коньяк, но, судя повсему, начал это мероприятие недавно, так как пьян еще не был. Ну, Настасья,вперед, походку позаимствуем у одной актрисы, голос – у другой, улыбку – утретьей. Настоящей Насте Каменской сегодня здесь нечего делать, она осталась вномере 513.

– Здравствуй, милый.

Она легко поцеловала Дамира в щеку и уселась напротив негоза столик. Тот долго молча всматривался в ее лицо, подперев подбородокладонями, словно что-то обдумывая.

– Значит, я был прав, – наконец произнес он.

– В чем прав?

– Ты – притворщица. Я давно это подозревал.Несчастненькая некрасивенькая старая дева. И все это время ты тайком надо мнойсмеялась, да?

– Да. Ты ничего не понимаешь в женщинах, Дамир. Тыдоверяешь только своим глазам, но это и понятно, ты же кинорежиссер. Для тебяважен зрительный ряд. Не сердись.

– Так что же с тобой произошло? За столько дней тывпервые подошла ко мне сама, раньше я за тобой бегал и уговаривал, какпоследний дурак. Ты изменила свое отношение ко мне?

– Не в этом дело. У меня были неприятности, ты об этомпрекрасно знаешь. Теперь они благополучно разрешились. Поэтому я пришла к тебе.

– Зачем? Ты хочешь пойти ко мне в номер?

– Нет. Я хочу попросить тебя, чтобы ты мне поиграл.

– Что?

От удивления Дамир неловко дернул рукой с зажатой в нейрюмкой, несколько капель коньяку выплеснулось на стол.

– Я хочу, чтобы ты мне поиграл, – повторилаНастя. – Ты же музыкант, композитор. Я видела твой фильм и слышала твоюмузыку к нему, она мне нравится. В кинозале есть рояль. Почему бы тебе недоставить мне удовольствие?

– Действительно, почему бы нет? – усмехнулся он сгоречью. – Я больше ни на что не гожусь, кроме как быть тапером,аккомпанирующим твоим переживаниям. У тебя переживания-то хоть настоящие илитоже сплошное притворство?

– Настоящие, можешь не сомневаться.

Молча, словно чужие, дошли они до кинозала. Дамир поднялсяна сцену, открыл рояль, подкрутил стул, который после занятий Игорька былслишком высоким, взял несколько аккордов, чтобы проверить настройку. Настявыбрала себе место в первом ряду, поближе к роялю.

– И что же тебе сыграть, фальшивая Анастасия? –насмешливо спросил он. – Что-нибудь из популярной классики? Или тыпредпочитаешь джаз?

– Импровизации. Можешь?

– Могу. Я все могу. Тапер на все руки. На какую темуприкажете?

– Сыграй про меня. Про то, как сначала я была зажатой,напуганной, потому что у меня были неприятности и я не знала, чем все кончится.А потом пришло облегчение, и я преобразилась, стала свободной и спокойной.

– Как прикажете, сударыня.

Дамир начал играть, а Настя – слушать. Не так, как слушаютмузыку настоящие меломаны, не так, как слушала обычно она сама, погружаясь взвуки и позволяя им вести себя за собой. Она слушала музыку Дамира каканалитик, сопоставляя ее с тем, что уже слышала и в фильме, и на кассете,взятой у маленького Влада. И испытывала одновременно радость и боль, потому чтодогадка ее подтверждалась, и была эта догадка поистине ужасной. Всеразноцветные и разноразмерные колечки, разбросанные по полу в хаотическомбеспорядке, аккуратно нанизались на стерженек, как в детской игрушке-пирамидке,и заполнили ее почти до самого верха. Значит, стерженек она выбрала правильно.

Дамир закончил музыкальную фразу и снял руки с клавиатуры.

– Хватит?

– Хватит, спасибо тебе.

Настя поднялась и, не говоря ни слова, пошла по проходувдоль рядов кресел к выходу из зала. Она ни разу не обернулась и так и неузнала, с каким лицом Дамир Исмаилов смотрел ей вслед. И она очень удивиласьбы, узнав, что в глазах его была тоска.

* * *

Сегодня Анатолий Владимирович должен был звонить в девятьвечера. К этому времени Настя уже получила от предусмотрительного Шахновичановый список, куда короче предыдущего. Она просмотрела его и почувствовалаболезненный укол в груди. Еще одно колечко легло на стерженек и вписалось вобщую конструкцию.

– Проверьте, пожалуйста, номер восемнадцатый изсписка, – попросила она Старкова.

В трубке послышался шелест бумаги – он листал копию, лежащуюперед ним.

– Восемнадцатый, я не ошибся? – В голосе егозвучало неподдельное изумление.

– Восемнадцатый, – твердо сказала Настя. –То, что мы ищем, должно находиться там.

– Хорошо. Когда вы ложитесь спать?

– Я буду ждать вашего звонка.

– Тогда заприте дверь и не отключайте телефон.

* * *

Отдав необходимые распоряжения, Старков позвонил Денисову.

– Мне кажется, она сошла с ума, – спокойно сообщилон. – Можно предполагать все, что угодно, только не это. Я дал указание,чтобы мои люди проверили, но это пустая трата времени.

– Все может быть, – неопределенно отозвался ЭдуардПетрович. – Она пережила несколько тяжелых дней. Согласитесь, ей нелегкобыло разобраться и с нашим предложением, и с отношением к Исмаилову. Я думаю,они все-таки были близки, просто она это скрывает. А тут еще убийство девушки…С ума Каменская, конечно, не сошла, но что-то у нее в голове могло иразладиться. Что ж, посмотрим.

– А если это окажется правдой?