Каждый раз конь в этой сказке заранее знает, что не нужно показывать перо жар-птицы царю, где и как нужно ловить жар-птицу, где и как найти Василису, где и как добыть её подвенечное платье и как стрельцу не свариться в кипятке. Откуда у него взялись такие знания? Неизвестно. Он – носитель чудесных знаний. Этими знаниями он делится со стрельцом и тем самым вытаскивает его из очередной беды.

Чудесными знаниями сказочник наделил жеребёнка в сказке «Незнайко». Мачеха в этой сказке невзлюбила своего пасынка. Наняла ворожею, чтобы его извести. Три раза эта ворожея пыталась погубить купеческого сына. Но каждый раз его выручал его жеребёнок. Он наперёд знал, как надо было поступить его хозяину, чтобы остаться живым. Он запретил ему идти впереди собаки, пить пойло в стакане, надевать рубашку, которую ему принёс в баню мальчик.

Вот как звучит запрет жеребёнка на рубашку:

«Слушай же, что я скажу: как придёшь домой, пошлёт тебя мачеха в баню и рубашку пришлёт тебе с мальчиком; ты рубашку на себя не надевай, а надень на мальчика: что тогда будет – сам увидишь!» (Аф. С. 324).

Вот что было дальше:

«Иван и пошел в баню; немного погодя приносит мальчик рубашку. Как скоро купеческий сын надел её на мальчика, тот в ту же минуту закрыл глаза и пал на помост совсем мёртвый; а как снял с него эту рубашку да кинул в печь – мальчик ожил, а печь на мелкие части распалась» (там же).

Во многих сказках в качестве носителей чудесных знаний выступают таинственные старики. Так, в сказке «Летучий корабль» на помощь Ивану, которого окружающие воспринимают как дурня, приходит старичок, который будто с неба свалился, и учит его, как сделать летучий корабль из сосны:

«Старичок говорит:

– Ну, коли просишь совет тебе подать, слушай: возьми-ка ты свой топор и отеши эту сосну с боков: вот этак!

И показал, как надо обтёсывать.

Послушался дурень старичка – обтесал сосну так, как он показывал. Обтёсывает он, диву даётся: топор так сам и ходит, так и ходит!

– Теперь, – говорит старичок, – обделывай сосну с концов: вот так и вот этак!» (РИС. С. 116).

Осталось приделать паруса из холста и летучий корабль готов. Забрался на него Иван и полетел искать своё счастье. Спасибо старичку! Спасибо за его чудесные знания!

Носителями чудесных знаний могут быть люди, обладающие пророческим даром. В сказке «Вещий мальчик» таким даром наделён пятилетний мальчик. Увидел он как-то мужика и говорит ему:

«Старичок! Я знаю, куда ты идёшь» (РИС. С. 297).

Мужик спрашивает: «А куда?». Ответ его поразил: «К богатому купцу Асону». Именно к нему мужик и направлялся. Мальчик видел этого мужика в первый раз. Откуда же он узнал о намерениях неизвестного ему человека? Нет ответа. Он – носитель чудесных знаний.

Носитель чудесных знаний в сказке «Птичий язык» – тоже мальчик, лет шести. Он предсказал своим родителем их не очень радостное будущее: через много лет они будут ему прислуживать, не ведая, что он их сын. Так оно и вышло. Но в отличие от главного героя из «Вещего мальчика», в «Птичьем языке» источник чудесных знаний у главного героя известен – это соловей-вещун, песни которого он научился переводить на человеческий язык.

Способностью понимать язык зверей и птиц награждает охотника в сказке «Охотник и его жена» чудесная змея. Он спас эту змею из огня. Она его отблагодарила:

«“Изыми, мужичок, меня из огня, из полымя; я тебя счастливым сделаю: будешь знать всё, что на свете есть, и как зверь говорит, и что птица поет!” – “Рад тебе помочь, да как?” – спрашивает змею охотник. “Вложи только в огонь конец палки, я по ней и вылезу”. Охотник так и сделал. Выползла змея: “Спасибо, мужичок! Будешь разуметь теперь, что всякая тварь говорит; только никому про то не сказывай, а если скажешь – смертью помрёшь!”» (Аф. С. 276).

Мы видим, что змея чудесным образом наделила охотника чудесными знаниями. Они позволили ему понимать язык животных. Сначала он подслушал разговор своих собак:

«“Ну, брат, – говорит одна, – ночуй ты с хозяином, а я домой побегу, стану двор караулить. Не ровен час: воры пожалуют!” – “Ступай, брат, с богом!” – отвечает другая. Поутру рано воротилась из дому собака и говорит той, что в лесу ночевала: “Здравствуй, брат!” – “Здорово!” – “Хорошо ли ночь у вас прошла?” – “Ничего, слава богу!”» (там же).

Потом охотник услышал, как петух ругает своих кур:

«Вот я с вами разделаюсь! Ведь я не такой дурак, как наш хозяин, что с одной женой не справится! У меня вас тридцать и больше того, а захочу – до всех доберусь!» (там же. С. 277).

Критику в свой адрес со стороны петуха охотник нашёл полезной и стал обращаться с женою более строго, чем раньше.

Наши пословицы учат умению слушать. Слушать, чтобы набираться ума-разума.

Я тебе говорю, а ты на ум бери; Красна речь слушаньем; Сумным разговаривать – ума набраться; Хорошо того учить, кто перенимает; Слово ищет ушей, чтоб гнездо свить; Добро того учить, кто слушает.

Прагматическая функция языка

Прагматическая функция языка, рассматриваемая в отношении к божественным существам, выступает в религиозном сознании как магическая функция. В чистом виде эта функция представлена в заклинаниях. Благодаря им, человек, установивший контакт со сверхъестественными существами, может совершать чудеса – исцелять неизлечимо больных, воскрешать мёртвых и т. д. Жрец (колдун, шаман и т. д.) преобразовывает мир без участия каких-либо материальных сил.

Магической функцией языка наделены и некоторые сказочные герои. Так, в сказке «Во лбу солнце, на затылке месяц, по бокам звёзды» рассказывается о том, как жену Ивана-царевича оболгали её злые сёстры. По решению главного судьи ей выкололи глаза, засмолили вместе с младенцем в бочку и бросили в море. Младенец рос «не по дням, а по часам; скоро пришёл в смысл, стал разумен и говорит:

– Сударыня матушка! Когда б, по моему прошенью, мы пристали к берегу!

Бочка остановилась.

Сударыня матушка, когда б, по моему прошенью, наша бочка лопнула!

Только он молвил, бочка развалилась надвое, и они с матерью вышли на берег.

– Сударыня матушка! Какое весёлое, славное место; жаль, что ты не видишь ни солнца, ни неба, ни травки-муравки. По моему прошенью, когда б здесь явилась банька!

Ту ж минуту как из земли выросла баня: двери сами растворились, печи затопились, и вода закипела» (РНС. С. 260–261).

Слова молодого царевича здесь переходят в дело без участия