каких-либо материальных сил. Сказал – и бочка развалилась надвое, сказал – и появилась банька. Перед нами магическая (чудодейственная) функция языка в чистейшем виде!

Магической функцией сказочник наделил речь мальчика из сказки «Счастливое дитя». Этого мальчика украл у купеческой четы приказчик Фёдор ещё в младенчестве. Когда купеческий мальчик подрос, он узнал о том, что произошло. Решил отомстить Фёдору. Ему это очень легко удалось. Он произнёс в адрес Фёдора такие слова:

«По моему прошенью, по божьему изволенью будь ты, негодяй, собакою!» (Аф. С. 284).

Чудесным образом это желание осуществилось:

«В ту ж минуту Фёдор обернулся собакою; мальчик надел ему на шею железную цепь и повёл к своему отцу» (там же).

Не всегда за магическими словами следуют события, приятные для их автора. В сказке «Булат-молодец» главный герой произносит три речи, за которыми следует его окаменение:

«Рассказал Булат-молодец про первую ночь, как в чистом поле прилетали двенадцать голубиц и что ему говорили – и тотчас окаменел по колена; рассказал про другую ночь – и окаменел по пояс. Тут Иван-царевич начал его упрашивать, чтоб до конца не договаривал. Отвечает Булат-молодец:

Теперь всё равно – наполовину окаменел, так не стоит жить!

Рассказал про третью ночь и оборотился весь в камень» (РНС.С. 254).

Булата-молодца оживила слеза Ивана-царевича:

«И тут пала горючая слеза Ивана-царевича на каменного Булата-молодца. Ожил он» (там же. С. 255).

В сказке «Неосторожное слово» отец послал свою дочь к чёрту. И что же? В одно мгновение она очутилась под водой у чертей, за одного из которых ей пришлось потом выйти замуж. Эта несчастная рассказывает:

«Как была я малых лет, подавала ему в один жаркий день стакан мёду, да нечаянно и уронила стакан на пол; отец осерчал, прикрикнул на меня:

– Экая дурища безрукая! Хоть бы чёрт тебя взял!

Только вымолвил он это слово, в ту ж минуту очутилась я в морской глубине, в каменном доме, у чертей под началом» (PC. С. 154).

Многочисленные примеры использования магической функции языка в отношениях между мужем и женой в сказках приводит в своей монографии И. П. Черноусова:

«В том случае, когда сначала жена превращает героя в животное, затем герой, получивший магическое знание от знахаря, наказывает жену превращением, в сказке представлено настоящее состязание в магии, победу в котором одерживает герой.

<…>ухватила палку, ударила меня по спине и сказала: «Досе-лева был ты мужик, а теперь стань чёрным кобелем!».

<…> выходит жена с палкою, ударила меня по спине и говорит: «Ну, бегал ты чёрным кобелем, а теперь полети дятлом».

<…> Ударил её прутиком и говорю: «Была ты, жена бабою, а теперь будь козою!».

<…> ударил мою козу прутиком: «Была ты, говорю, козою, а теперь стань бабою!» [Аф. II, № 254, с. 299–300].

«Будь, – говорит, – передо мной молода молодица, а за мной цветно платье!» [Зел. № 29 (85)].

…вынимает из кармана золотую кисть и говорит: «Когда была ты девица, исправься ты теперь кобылица! А вы, генералы, когда были молодцы, теперь исправьтесь все жеребцы!» [Зел. № 44 (3)].

Взял, золотое веретешечько переломил через коленко, пятку кинул назад, а щопотку наперёд. «Назади стань золота гора, на переди стань молода жена лучше старого и прежняго» [Онч. № 128]» (Черноусова И. П. Язык фольклора как отражение этнической ментальности (на материале фольклорной концеп-тосферы русской волшебной сказки и былины). Липецк, 2013. С. 220).

Отголоски веры в магическую функцию языка мы ощущаем в ругательной брани. Вот только некоторые её примеры из сборника русских пословиц В. И. Даля:

Чтоб тебя баба-яга в ступе прокатила! Чтоб тебе ни дна, ни покрышки! Чтоб тебе ежа против шерсти родить! Чтоб тебя свело да скорчило, повело да покоробило! Чтоб тебе на ноже поторчать! Провалиться бы тебе сквозь землю! Перекосило б тебя с угла на угол, да суха на ухо! Пропади ты пропадом! Лучше б тебе не родиться! Типун бы тебе на язык!

Магическая функция языка предполагает переход слова в дело без участия внешних сил. В этом переходе не участвуют даже обычные для сказок чудесные помощники или предметы. Чудодейственным в этом случае становится само слово. Это чудесное слово.

Магическая функция языка – это фееризация его прагматической функции. Сущность последней состоит в переходе слова в дело при посредстве материальных сил. Если этот переход происходит, то язык становится созидательной или разрушительной силой. В первом случае слово созидает:

Язык до Киева доведёт; Язык голову кормит; Мал язык, а горами качает; Язык мал, а великим человеком ворочает; На великое дело – великое слово; Доброе слово железные ворота отопрёт; Язык без костей, а кости ломает; Сладкий язык и змею из норы вытащит.

Но слово может и разрушать:

Язык мой – враг мой; Язык – опасное оружие; От одного слова да навек ссора; Язык голубит, язык и губит; От слова спасенье, от слова и погибель; Слово не обух, а от него люди гибнут; Слово не пуля, а ранит; Слово не стрела, а пуще разит; Язык иглы острее; Слово жжёт хуже огня.

Религия

• Языческие и христианские персонажи подвергаются в сказках демифологизации и фееризации («Солнце, месяц и Ворон Воронович», «Королевич и его дядька», «Иванушка и домовой», «С того свету выходец», «Волк-дурень» и др.).

• Попы в русских сказках демонстрируют чудеса невежества, жадности, воровства и т. п. пороков («Неграмотная деревня», «Поп Пахом», «Топанье и ляганье», «Поп и батрак», «Фомка-шут», «Поп и дькон» и мн. др.).

• В образе чёрта сочетаются языческие и христианские черты. Чаще всего в русских сказках чёрт изображается в жалком виде («Чёрт-заимодавец», «Чёрт и мужик», «Солдатская школа», «Шабарша» и др.).

Наука

• Представление о науке в наших сказках по существу сводится к грамоте («Два Ивана – солдатских сына»).

• В сказочном сознании сохранилось представление о «хитрой науке» – колдовстве («Хитрая наука», «Вещий сон», «Иван-крестьянский сын и мужичок сам с перст, усы на семь верст» и др.).

• Прозрения о подлинном научном прогрессе нашли отражение в сказках «Летучий корабль» и «Деревянный орёл».

Искусство

• Наши сказки воспевают женскую красоту («Семь Симеонов», «Морской царь и Василиса Премудрая», «Василий-царевич и Елена Прекрасная» и мн. др.).

• Чудесные свойства в русских сказках чаще всего приписываются музыкальному искусству («Царица-гусляр», «Царь-девица», «Пастушья дудочка», «Волшебная дудочка», «Звериное молоко» и др.).

• В поздних сказках о богатырях наметилась тенденция к принижению традиционного образа богатыря («Фома Беренников», «Фролка-сидень», «Василий-царевич и Елена Прекрасная» и др.).

Нравственность

• Добро в сказках всегда в конечном счёте торжествует над злом.

• Победа добра над