Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он оказался дядькой с понятием и немалым опытом работы на селе. Быстро въехал в суть происходящего, а также понял, что заводиться с опергруппой ему никакой выгоды нет. И день пропадёт, и быть ему простым статистом в таком случае. А вот моё предложение было поинтересней. Он помогает мне с доставкой злодея в Череповец, а я ему отдаю собственноручную «признанку» нашего кладоискателя в издевательстве над гражданкой Епанчиной. И участковый может смело докладывать в свой райотдел, что в процессе работы с населением им было выявлено и раскрыто серьёзное преступление — покушение на грабеж при отягчающих обстоятельствах (ст. 145 ч. 2 УК РСФСР), который не был доведён до конца по причинам, от преступника не зависящим. И, что самое главное, преступник задержан и пребывает в приёмнике-распределителе в ожидании своей участи.
А раз договорились, так чего время зря терять? Пока я душевно прощался с женщинами (тётя Валя даже всплакнула маленько и наказывала приезжать), Митрич, как козла на верёвочке, вывел нашего грабителя. Участковый не удивился такой картине, засунул «Роберта» в коляску своего мотоцикла и сноровисто принайтовал той же верёвкой к каким-то там крючкам и скобам.
Икону я взял с собой с намерением передать городским краеведам, пусть себе занимаются кладоискательством во славу родного края. Интересно бы и самому принять участие в этом процессе, но кто же меня отпустит? С опаской подал руку Митричу, не сломал бы, но всё обошлось.
Остались последние штрихи. Я подошёл к Аэлите и тихонько шепнул на ухо:
— Эля… Аэлита Львовна, никакой стрельбы в доме не было.
Она понятливо закивала головой. Вот что значит один вечер тесного сотрудничества — ничего объяснять не надо, всё понимает.
— И паспорт этого негодяя отдайте мне.
А вот тут она с недоумением взглянула на меня:
— Как? Вы же сами велели его…того… и палкой ещё утолкать.
Но, посмотрев на мою озадаченную физиономию, (неужто и вправду?), весело расхохоталась. Сбегала куда-то на крыльцо и незаметно от грабителя подала мне документ. Вот ведь, побудет человек в жизненной передряге, и всё наносное, всякую библиотечную чопорность как рукой снимет. Нормальная тётка оказывается, хоть и Аэлита.
Пока ехали до Яганова, участковый что-то прикинул в своей голове и прокричал, не оборачиваясь:
— А давай я вас на своём драндулете довезу!
Не спорить же с человеком, когда он хочет доброе дело сделать. Согласился на свою голову. Опыт вождения таких мотоциклов в моей жизни был. Но когда руль не в твоих руках, ощущения совсем другие. Поначалу мне было сильно не по себе и от выбивающего слёзы из глаз встречного потока воздуха, и от лихости прохождения ухабов. Когда под колясочным колесом намечалась какая-нибудь дорожная яма, водитель и не думал объезжать её или сбавлять скорость. Он просто лёгким движением руля и тела поднимал коляску в воздух, и она пролетала препятствие, не касаясь земли. У нашего пассажира было такое лицо, будто он решил, что мы сговорились его не довезти, куда хотели первоначально.
А вот с помещением в «бродяжник» чуть не случился облом. Дежурный наотрез отказался принимать доставленного.
— Какой же он бродяга? — в десятый раз переспрашивал он, указывая на недостаточную, по его мнению, неопрятность злодея, который тут же начал расшатывать наши с участковым доводы, дескать, у него и адрес есть в Ленинграде, можете проверить.
— А вот этот, — он кивком головы за неимением других возможностей указал на меня — мой паспорт уничтожил, в очко спустил. Это у них «Белая гвоздика» называется.
Зря он так. Про паспорт вкупе с какой-то белой гвоздикой дежурный не поверил.
— А ты, парень, не того, не ку-ку? — спросил он с надеждой.
«Роберт» всё-таки не был прожжённым преступником. Другой бы сразу подхватил идею дежурного насчёт «ку-ку», психов-то сюда помещать нельзя. А этот даже обиделся:
— Какой я вам ку-ку⁈ Нечего советского гражданина оскорблять!
— Только вот этот советский гражданин уже четыре месяца, — наконец встрял я в разговор, — в Череповце ошивается без дела и известен некоторым гражданам под разными именами. У меня и свидетели имеются.
— Где ты живёшь в Череповце? Под каким именем? Где прописка? — наехал я на нашего клиента. А тот враз и не сообразил, что же ответить в таком случае.
И дежурный смилостивился.
— Ладно, уговорили. Но только до понедельника. Если в понедельник его личность будет установлена, выгоним.
Я мигнул участковому — смекай, парень. И у тебя, значит, тоже времени до понедельника. Тот кивнул — понятно.
Ну вот, всё! Можно и выдохнуть. Да ещё и отоспаться по-настоящему.
В понедельник я потихоньку признался дяде Коле, что «маленечко стрельнул» тут в выходные и нуждаюсь в патрончике. Шеф без задержек объяснил мне, кто я есть, и смилостивился только когда узнал, что вредных последствий не наступило, а есть последствия очень даже полезные: кража на Некрасова — семнадцать раскрыта, и злодей сидит, как миленький, в бродяжнике, а вот и его повинная. В этом месте дядя Коля подобрел и отпустил меня со словами, что если сегодня до вечера моя стрельба нигде не всплывёт, то там что-нибудь и придумаем.
А днём ко мне с жалобами на жизнь зашёл участковый, которому оказался отписан материал по Некрасова. Попробовал он передать материал в следствие, но там прочитали повинку нашего злодея и подняли участкового на смех — какая же здесь кража, если дело любовное и материального ущерба нет?
Вот так у нас всегда. Пока преступник не найден — это «глухарь». Он висит и статистику портит. А как только сыщики, стоптав ноги до… ну вы сами понимаете, найдут вора, так сразу — нет судебной перспективы, пусть катится, куда хочет. Я утешил участкового, как мог, и отправил его делать отказной материал.
У себя в кабинете уже при настоящей ультрафиолетовой лампе я тщательно рассмотрел схему на иконе и перерисовал её себе в блокнотик. На всякий случай. Вполне себе рабочая схемка получилась. Эх, смартфон бы сюда с хорошей камерой! Да я уже почти и забыл, что это такое.
Теперь надо было передать икону по принадлежности, пускай разбираются краеведы. Они ребята въедливые, из таких скучных вещей порой могут интересные знания, а
