увидели густые клубы черного дыма, катившегося по ступенькам из ridotto; дым был настолько едким, что им пришлось прикрыть рот и нос носовыми платками. На стенах плясали отблески пламени. Они явственно услышали треск полыхавшего огня. Внезапно из дыма вырвались языки пламени. Развернувшись, они побежали по коридору, а потом наверх, в кабинет Бонаннини, чтобы позвонить в пожарную часть. Бонаннини замешкался со связкой, пытаясь найти нужный ключ. Паджаро увидел висевший на стене телефон, подбежал к нему, снял трубку и позвонил. Диспетчер сказал ему, что они уже знают о пожаре, и велел быстро спуститься вниз и открыть дверь пожарным. Когда они спустились на первый этаж, Бонаннини сразу выбежал из театра, а Паджаро метнулся в свою каморку, где взял пальто и берет. Потом, подумав, что в здании может находиться кто-то еще, он закричал:

– Пожар! Пожар! Есть здесь кто-нибудь? – Никто ему не ответил. Тогда он тоже покинул театр через сценический выход и выбежал на канал, ведущий к Кампо-Сан-Фантин. В девять часов двадцать одну минуту, все еще держа в руке включенный фонарь, Паджаро представился первому же полицейскому, которого увидел, и сказал ему, что он сторож «Ла Фениче».

Полицейский посмотрел на него с нескрываемым удивлением. Последние двадцать минут он изо всех сил колотил в дверь, требуя, чтобы кто-нибудь ее открыл.

– Где вы были все это время?

Кассон тоже снова и снова повторял это Паджаро в ходе примерно десяти допросов. Кассон не подозревал Паджаро в прямом соучастии, но предполагал, что сторож, возможно, отлучился, например чтобы поесть, покинув свой пост в критический момент. Паджаро клялся, что не покидал театр, что еду он принес из дома, хотя так и не мог вспомнить, что именно он взял – фрукты или сэндвичи. Однако его доводы не убедили Кассона. Он оставил Паджаро в списке подозреваемых в преступной халатности.

Относительно фотографа Бонаннини у Кассона подозрений не было. Ознакомившись с досье этого человека, Кассон не усмотрел в нем никаких мотивов преступления.

Первым подозреваемым для Кассона стал тридцатидвухлетний электрик из «Вьет» Роберто Визентин, которого никто не видел, когда он выходил из театра. То был четвертый день работы Визентина в компании «Вьет», но он хорошо знал расположение помещений театра, так как ранее в течение трех лет постоянно работал тут. Один из электриков в частной беседе высказал подозрение в отношении Визентина, рассказав о его исчезновении из раздевалки в восемь пятнадцать, когда тот сообщил, что пойдет выключать свет в театре. Кассон с пристрастием допросил Визентина и вместе с ним прошел по тому пути, по которому, со слов электрика, тот шел, выключая свет. Рассказ Визентина не противоречил показаниям других людей – он полностью соответствовал показаниям штатного электрика театра, который подтвердил, что просил Визентина выключить в театре свет, к тому же у Визентина не было никаких видимых мотивов. Кассон вычеркнул его из списка.

Теперь Кассон сосредоточился на Энрико Карелле, владельце компании «Вьет», и на его двоюродном брате Массимилиано Маркетти, двадцати шести лет от роду. Он заново перечитал протоколы их первых допросов. Оба говорили, что покинули здание в восемь тридцать и ненадолго задержались в соседнем доме, в баре «Театр “Ла Фениче”», чтобы выпить «Апероль шприц» с тремя другими электриками. Потом они на вапоретто поехали в Лидо, поужинать с подругой Кареллы; к ней домой они приехали в девять пятнадцать. Карелла показал, что в это время он был в Лидо; ему позвонил друг, который только что по телевизору услышал сообщение о пожаре в «Ла Фениче». Карелла рассказал о пожаре Маркетти и подруге; они вызвали водное такси и вернулись в Венецию.

В течение нескольких следующих месяцев Кассон вызывал всех семерых электриков на допросы – всех вместе и по отдельности, он ловил их на противоречиях, чтобы выяснить, шла ли речь о естественной забывчивости или об умышленной лжи. Кассон был непреклонен и неумолим. Он устанавливал за подозреваемыми слежку, прослушивал телефонные переговоры их родителей и подруг; он скрыто записывал их на пленку, когда они сидели в приемных комнатах в ожидании допросов. Только после всего этого 22 мая 1997 года, через шестнадцать месяцев после пожара, Кассон нанес удар.

Незадолго до рассвета полицейский наряд постучал в дверь квартиры в Джудекке, где Карелла жил с матерью и ее вторым мужем. В течение следующих четырех часов полицейские производили в квартире обыск, а потом велели Карелле сесть вместе с ними в полицейский катер. Такая же сцена разыгралась и в Сальцано, на материке, где со своими родителями и младшим братом жил Массимилиано Маркетти.

В полдень по телевидению показали, как Кареллу и Маркетти в наручниках выводят из полицейского участка, чтобы отвезти в тюрьму. Они были допрошены и арестованы по подозрению в поджоге «Ла Фениче». Кассон заручился судебным ордером на основании нового закона, допускавшего «превентивное задержание» на девяносто дней. Свое требование Кассон обосновал тем, что, если Карелла останется на свободе, то он может попытаться уничтожить доказательства, оказав психологическое давление на остальных электриков «Вьет». Как их босс, Карелла должен был выплатить им установленное жалованье и дополнительные деньги за сверхурочные.

Мотив поджога театра, заявил Кассон, заключался в том, чтобы избежать уплаты штрафа за несвоевременное завершение монтажа электропроводки. Срок окончания работ был установлен на 1 февраля, до него оставалось всего два дня; штраф составлял 125 долларов в день за каждый день просрочки после установленного срока. Работы оставалось еще на два месяца, а это означало, что общая сумма штрафа, наложенного на компанию «Вьет», составит 7500 долларов. Это была смехотворная сумма, из-за которой едва ли кто-то мог решиться поджечь оперный театр. Но к этой сумме следовало приплюсовать еще 75 000 долларов, которые был должен Карелла, а эта сумма сильно его обескураживала. По мнению Кассона, Карелла и Маркетти собирались устроить небольшой пожар, из-за которого работы прервались бы, а это могло освободить их от необходимости укладываться в срок. Но пожар вышел из-под контроля.

«Вьет» работал в театре в качестве субподрядчика фирмы «Ардженти», большой римской строительной компании. Отец Кареллы, Ренато Карелла, вступил в сделку с «Ардженти», а затем учредил для сына компанию «Вьет». Субподряд на работу в «Ла Фениче» стал первым заказом «Вьет». Ренато Карелла работал в новой компании бригадиром, а кроме того, осуществлял связь с «Ардженти», то есть был наемным работником сына.

Из двух кузенов Энрико Карелла был более представительным и уверенным в себе. Он был сообразителен, умен и красноречив. Даже на работу он ходил в дорогих костюмах. «Он красовался в кожаных туфлях от “Фрателли Розетти”», – рассказывал один из электриков «Вьет». Темноволосый красавец Карелла пользовался большим успехом у женщин,